В. В. Овсянников

Запорожский национальный университет

КОНТЕКСТУАЛИЗАЦИЯ И ПЕРЕВОД

Аббревиатуры статьи:

АИТ – английский исходный текст

РПТ: русский переводящий текст

Обе дискурсивные практики – контекстуализация и перевод - применяются с целью оптимизации информационного обмена. Как и перевод, контекстуализация может быть как внутриязыковой (толковые словари, например), так и межъязыковой (единица исходного языка подвергается толкованию средствами принимающей культуры).

Классическим примером межъязыковой контекстуализации стало описание Кэтрин Лютц экзотических эмоций жителей острова Ифалук. Вот как объясняется загадочная эмоция fago:

"Lutz tells us of an Ifaluk woman who doesn’t want to look at the people she sees in a U.S. Navy film because of the fago she feels for them. She goes on to talk of fighting brothers being separated and asked why they aren’t showing fago for each other. Drunk  Ifaluk sometimes say they fago themselves.  Ifaluk men are said to feel fago for their drunken compatriots. Lutz also reports on an Ifaluk man criticizing his brother’s persistent drinking by saying ‘you do not fago my thoughts’”
[Jones 2003: 60].

  Описывая эмоции туземцев, Кэтрин Лютц избегает называть их английскими словами. Она старательно избегает перевод, прибегая к английскому языку только в двух случаях: 1) для быстрого погружения читателя в тему; 2) для обозначения тех понятий, которые носитель английского языка должен избегать, чтобы не подменить культурную специфику ифалукцев ложными аналогиями (в случае с fago это такие слова, как compassion, love, sadness). Мотив используемой техники концептуализации fago в английском языке аргументируется отдалённостью культур.

В 2003 году была опубликована коллективная монография под очень выразительным заголовком "Translating Cultures”. Все работы, включённые в монографию, абсолютизируют ворфианство. Именно так следует понимать мысль, которая последовательно проводится в монографии: контекстуализация «непереводимого» слова не только должна быть признана нормальным способом перевода, но и является единственно верным решением:

This approach to translation is certainly superior to one that seeks to find English equivalents for native terms” [Jones 2003: 61].

Цель статьи – доказать противоположный тезис: конечный пункт и венец переводческих усилий состоит в том, чтобы установить такое словарное соответствие, которое в лингвистической школе перевода называется «закономерным», т. е. имеющим постоянный характер в виде эквивалентов и синонимических вариантов [Рецкер 2007].

  Попробуем сравнить «точную» контекстуализацию и «неточные соответствия» в процессе установления межкультурного моста. Для этого есть смысл обратиться к единицам АИТ, переводческие соответствия которых разными способами указывают на их культурную специфику: сочетаемостью, образностью, появлением нескольких слов на месте одного, стилистическими коннотациями, иной частотностью и многими другими.

12 сентября 2013 года на сайте bbc.co. uk появилось следующее высказывание:

АИТ: Moscow, an ally of embattled Syrian President Bashar al-Assad, has proposed putting the weapons under international control.

Словарные значения англо-русского словаря не обнаруживают ничего подходящего:

embattled 1) построенный в боевой порядок, приведённый в боевую готовность 2) укреплённый, подготовленный к атаке 3) атакуемый, критикуемый 4) защищённый зубцами и бойницами Syn: crenellated 5) украшенный зубцами.

Вместе с тем, предлагается соответствие: embattled leader - лидер, сталкивающийся с массой проблем и трудностей. Несмотря на многословие, говорящее о культурной специфике единицы АИТ – это то, что нужно. Вполне возможен перевод:

РПТ: Москва, союзница сирийского президента, столкнувшегося с проблемами (переживающего ныне трудности), предложила установить международный контроль над сирийским военным арсеналом.

Целостное преобразование в данном случае сопровождается генерализацией, которая ведёт к потерям как денотативной, так и коннотативной информации: на месте клише появляется нейтральная единица (приём нейтрализации, которая представляет собой генерализацию на уровне коннотаций), в денотативной информации пропадает указание на степень накала проблем. Можно попробовать обратиться за подсказкой к толковому словарю.

В дефиниции толкового словаря встречается нужная контекстуализация: embattled – (of a place or people) involved in or prepared for war, esp. because surrounded by enemy forces.

Президент Сирии Ассад, действительно, находится в окружении врагов: Сирия граничит с Израилем, настроенным против Ассада, рядом – враждебная Европа, в Средиземном море – американская эскадра, готовая в любой момент наказать зарвавшегося диктатора, в самой Сирии идёт гражданская война. Владея этой экстралингвистической информацией, можно предложить другой перевод:

РПТ: Москва, союзница сирийского президента, окружённого врагами, предложила установить международный контроль над сирийским военным арсеналом.

Денотат рассматриваемой единицы АИТ передаётся точно, но идиоматика пропадает. Вместе с тем, нейтрализацию можно избежать, предложив контекстуально-обоснованное клише:

РПТ: Москва, союзница сирийского президента, прижатого к стенке, предложила установить международный контроль над сирийским военным арсеналом.

Итак, хотя эквивалентов, отвечающих формуле а = в, в = а, выделенному слову нет, знание контекста позволяет найти точные соответствия: загнанный в угол, прижатый к стенке. Такие соответствия известны теории перевода как «динамические эквиваленты» (термин Юджина Найды): образная основа  соотносимых единиц АИТ и РПТ совершенно разная  (что наблюдается очень часто даже в языках одной семьи и одной культуры), но это не мешает коммуникации.

  По мнению Бронислава Малиновского и других известных сторонников контекстуализации предлагаемые варианты можно назвать переводом только условно: соотносимые единицы АИТ и РПТ живут в разных мирах. Следуя концепции «включённого наблюдения», рассматриваемую единицу нужно сохранить в переводе:

РПТ: Москва, союзница embattled сирийского президента, предложила установить международный контроль над сирийским военным арсеналом.

  Сохранение заимствования – обычное явление в переводе, в процессе которого, как известно, используются три стратегии:

1) стратегия одомашнивания (domestication), которую следует признать ведущей в современной практике перевода (называется часто по имени Горация): ориентация на стилистические нормы принимающей культуры;

2) стратегия остранения (foreignizing), называемая часто именем Шлейермахера: ориентация на стилистическое своеобразие исходного текста;

3) стратегия «золотой середины» ("golden mean”); её связывают обычно с концепцией Джона Драйдена: в тексте перевода добиваются гармонического симбиоза исходного текста и принимающей культуры.

В рамках стратегии остранения перевод принято заменять контекстуализацией заимствования. Рассмотрим пример, в котором наблюдается отказ от перевода в другой культурной ситуации: в английском романе У. С. Моэма «Театр» используется «непереводимое» французское заимствование beauté du diable. В русском переводе Г. Островской делается сноска: бесовская красота. Очевидно, в РПТ наблюдается буквализация, восходящая к ошибочному словарному соответствию:       

beauté du diable - необыкновенная привлекательность; ≈ чертовски хороша!

Экстралингвистическому контексту переводческое решение, которое помещено в сноску, не соответствует: главная героиня романа, к которой относится приведённый эпитет, не отличается «бесовской красотой».

Англо-русский словарь замечает идиоматику, являющуюся носителем культурной специфики, и предлагает «динамический» эквивалент:

avoir la beauté du diable — to be in the bloom of youth

«Свежесть молодости» было бы правильным, контекстуально-обоснованным решением.

  Есть регистры, жанры, художественные книги и периодические издания, которые тяготеют к стратегии остранения. Американский журнал "National Geographic”, например, часто сохраняет окказиональное заимствование (выделенные слова – транскрипция русского глагола тосковать и существительного тоска):

"Yes, we have a longing for the Soviet Union," she said. "But it cannot come back, no matter how much we wish. We can only toskavat."
Toskavat, verb, to long for. Toska, noun, a longing, darker than nostalgia, verging on depression. Russian culture is embedded in a matrix of toska. When in Three Sisters, by Anton Chekhov (who owned a dacha in Crimea), Irina wistfully says, "Oh, to go to Moscow, to Moscow!" that  is toska.  If Sevastopol, where 70 percent of the population is ethnic Russian, could talk, I imagine it too saying, To Moscow, to Moscow.

 [A Jewel in Two Crowns by Cathy Newman. National Geographic, April 2011]

  Внимание к словам, обладающим культурной спецификой, требуется в любом акте перевода, где переводчика на каждом шагу подстерегают ложные эквиваленты:

"The words of one language are never translatable into another. This holds true of two civilized languages as well as of a ‘native’ and a ‘civilized’ one, though the greater the difference between two cultures the greater the difficulty of finding equivalents” [Malinowsky in Rosman 2003: 272].

  Это, несомненно, так, но есть причины, в силу которых «динамическим эквивалентам» (термин Юджина Найды) удаётся обеспечивать всеобщую переводимость: общность намерений, единство материального мира, одинаковые механизмы физического восприятия, представление о моральных ценностях, единое информационное пространство и др. [Овсянников 2011].

  Культурная специфика является вполне преодолимым препятствием, что особенно ярко подтверждается теми случаями, когда сообщение, составленное на языке далёкой культуры, стараются скрыть секретным кодом.

В мае 1942 группа дешифровщиков Тихоокеанского флота (HYPO) раскрыла японский военно-морской код JN-25. Пользуясь кодом, группа узнала точное место японского удара и состав атакующих сил. На основе этой информации командующий американским флотом адмирал Нимиц спланировал ответные действия. Американские авианосцы были скрытно выдвинуты к северо-западу от атолла Мидуэй и полностью подготовлены к бою. Таким образом, хотя японские силы имели значительное численное превосходство, внезапность оказалась на стороне США. Адмирал Нимиц в своих воспоминаниях писал: "Мидуэй был в основном победой радиоразведки. Пытаясь нанести удар внезапно, японцы сами попали под внезапный удар".

Начальник Подразделения технического шпионажа (ПТШ) США Джозеф Рошфор перехитрил японцев. Он понимал, что одним из наиболее вероятных объектов их нападения может стать остров Мидуэй, поэтому обратил на него самое серьезное внимание. Рошфор составил донесение, в котором гарнизон Мидуэя сообщал, что его установка для опреснения воды якобы вышла из строя. Донесение было передано открытым текстом в расчете на то, что японцы прочтут его. И действительно, через пару дней среди расшифрованных японских телеграмм удалось на одну, в которой говорилось: "Гарнизон AF испытывает недостаток воды". Так было раскрыто кодовое слово, которым японцы именовали Мидуэй. Именно эти две буквы повторялись в приказе командующего японской эскадрой Ямамото несколько раз.

  В заключение приведём мнение Роберта Лейна Грина, который в своей глубокой монографии "You are what you speak” подробно рассматривает Ворфианство:

" Whorfianism” is now a byword for misguided thinking among many linguists. It isn’t hard to debunk the strong version of it” [Greene 2011: 114].

Выводы

1. Талантливо составленная монография под редакцией Росмана и Рубель, является реликтом давно ушедшей эпохи. Сильная версия ворфианства не признаётся современной лингвистикой. Беспристрастный анализ говорит о том, что любая культурная специфика декодируется в переводе, даже если она упрятана в секретный шифр. На этом стоит вся криптография.

2. Положительной стороной "Translating Cultures” является то, что она парадоксальным образом убеждает читателя в противоположном: перевод является самым быстрым способом проникновения в чужую культуру. Прямым выводом из сказанного является следующее: монолингвистические учебники, которые ныне культивируются в некоторых школах и инъязах, наносят огромный вред учебному процессу. Идея обходиться без родного языка в изучении иностранного – вредная идея, которая имеет обыкновенную коммерческую подоплёку. Перевод с родного на иностранный – самый быстрый путь к овладению иностранным.

3. Установление соответствий в двуязычных словарях – венец развития слова. До тех пор, пока слово живёт только в толковом словаре, оно существует, главным образом, для носителей языка. Подлинную жизнь слово получает в переводе, поскольку именно перевод является (полностью разделяем мысль Маркеса) высшей формой интерпретации.

4. Монография "Translating Cultures” даёт совершенно ясно осознать, что почувствовать свою культуру и свой язык можно только в соприкосновении и сопоставлении их с другой культурой и другим языком.

Литература

1. Овсянников В.В. Модальность и перевод: монография. – Запорожье: Просвіта, 2011. –  364 с.

2. Рецкер Я. И., Теория перевода и переводческая практика. Очерки лингвистической теории перевода / Дополнения и комментарии Д. И. Ермоловича. - М.: РВалент, 2007. – 244 с.

3. Rosman - Rosman, Abraham and Rubel, Paula G. Are Kiship Terminologies and Kinship Cocepts Translatable? // Transalating Cultures: Perspectives on Translation and Anthropology. Ed. by Paula G. Rubel and Abraham Rosman. – Oxford and New York, 2003. – 289 p.

4. Greene, Robert Lane. You Are What You Speak: Grammar Grouches, Language Laws, and the Politics of Identity. – New York: Delacorte Press, 2011. – 312 p.

5. Jones, Todd. Translation and Belief Ascription: Fundamental Barriers // Transalating Cultures: Perspectives on Translation and Anthropology. Ed. by Paula G. Rubel and Abraham Rosman. – Oxford and New York, 2003. – P. 45 – 73.

1. For us, both as linguists and as ordinary word-users, the mean­ing of any linguistic sign is its translation into some further, alter­native sign, especially a sign "in which it is more fully developed." The term "bachelor" may be converted into a more explicit designation, "unmarried man," whenever higher explicitness is re­quired. [Jakobson, 1992: 145]

2. We distinguish three ways of interpreting a verbal sign: it may be translated into other signs of the same language, into an­other language, or into another, nonverbal system of symbols. These three kinds of translation are to be differently labeled:

1.      Intralingual translation or rewording is an interpretation of verbal signs by means of other signs of the same language.

2.      Interlingual translation or translation proper is an interpre­tation of verbal signs by means of some other language.

3.       Intersemiotic translation or transmutation is an interpretation of verbal signs by means of signs of nonverbal sign systems. [Jakobson, 1992: 145]

3. Equivalence in difference is the cardinal problem of language and the pivotal concern of linguistics. Like any receiver of verbal messages, the linguist acts as their interpreter. No linguistic specimen may be interpreted by the science of language without a translation of its signs into other signs of the same system or into signs of another system. Any comparison of two languages implies an   examination of their mutual translatability. [Jakobson, 1992: 146]

: 149]