«Естественность» перевода (к 100-летию великой книги) - Техника переводческих преобразований - Каталог статей

В. В. Овсянников (доцент кафедры теории и практики перевода Запорожского национального университета) «Естественность» перевода (к 100-летию великой книги) Жизнь подавляющего большинства научных работ не превышает 10 лет. Грустную улыбку вызывают отчаянные попытки некоторых соискателей учёных степеней заполнить освящённую ВАКом формулу актуальности и новизны. Оставим в стороне противоречивый характер формулы: то, что актуально – уже не ново, то, что ново – ещё не актуально. Цель настоящей статьи – поместить идеи замечательного швейцарского учёного Шарля Балли в контекст теории и практики перевода. 100 лет назад была опубликована одна из самых знаковых лингвистических работ: «Traité de stylistique française» Шарля Балли. Многие идеи этой книги сохраняют актуальность сегодня. Это в полной мере относится к его наблюдению за языками европейского психического склада: «…эти связи между языками не имеют ничего общего с собственно лингвистическим родством; так, например, финский или венгерский вовсе не состоят в родстве с английским или итальянским, это даже не индоевропейские языки; и всё-таки они входят в круг западных языков, потому что в способах выражения понятий, свойственных европейскому психическому складу, они обнаруживают явные параллели с другими языками этого типа» (Балли, 1961: 41). Этот европейский психический склад является причиной того, что перевод с одного на другой язык в пределах этой семьи происходит, главным образом, с опорой на слово. Неуклонно возрастающее значение фактора межъязыковой эквивалентности является естественным следствием центростремительных тенденций в данных языках (Kultursprachen, как называют их немцы): «количество взаимозаменяемых в различных языках (речь идёт о языках европейского психотипа – В. О.) слов настолько возросло, что необходимость в активном умственном усилии по существу сведена к нулю» (Балли, 1961: 72). Это положение как будто противоречит утвердившемуся в переводоведении представлению о ничтожно малом количестве межъязыковых эквивалентов (Фёдоров, 2002: 183). Однако, на самом деле противоречия здесь нет, потому что единство психического склада позволяет в качестве эквивалентов использовать единицы, которые не отвечают формуле а = в, в = а. Речь идёт о так называемых «условных эквивалентах», за счёт которых удаётся расширить количество взаимозаменяемых единиц (Овсянников, 2008). Балли определил место разговорной речи в лингвистических исследованиях – центральное: «… языки, как и нации, ещё не окончательно подверглись нивелирующему действию космополитизма, и если унификация способа выражения, называемого письменной речью, достигла довольно высокого уровня, то разговорная речь пока ещё не подверглась этой участи» (Балли, 1961: 42). Это положение имеет поистине судьбоносное значение для теории и практики перевода. Основная проблематика перевода связана с передачей особенностей разговорной речи. Частично эти особенности коренятся в неповторимой и плохо переводимой идиоматике, которая сосредоточена в единицах языка, характеризующихся словарными маркерами разговорное, вульгарное, шутливое, сленг, табу и др. Частично они коренятся в таких качествах разговорной речи, как естественность (naturalness) и уместность (appropriateness) (Leech, 1981). Указанные качества могут быть сосредоточены в самых разных единицах языка, в том числе нейтральных. До сих пор не только широко цитируется в теории, но и используется на практике знаменитое положение, сформулированное Джоном Драйденом и требующее от переводчика «to write, as he supposes that author would have done, had he lived in our age, and in our country» (Dryden, 1992:19). Требование «естественности» к переводу американский учёный Л. Венути обозначает в качестве основного условия успешности перевода в принимающей англоязычной культуре: «This trend of highbrow bestsellers has been sustained by strongly domesticating translations that increase the readability of the foreign text. What has not changed since the 1950s is the prevalence of fluent, transparent discourse in English-language translating. The highbrow bestsellers are rendered into the most familiar dialect of English, the standard, although with a colloquial register and relatively few expressions peculiar to Britain or the United States. Even when the foreign text is set in a foreign country during a remote historical period, like the medieval Italy of Eco's novel or the eighteenth-century France of Süskind's, the translation adheres to current English usage, avoiding any archaism that would prove incomprehensible or too strange for the broadest segment of English-language readers. And highbrow foreign texts, even though written with a refined sense of literary form and received as works of high literature by the domestic elite, nonetheless undergo revision to make them more amenable to the popular aesthetic» (Venuti, 1998: 153 - 154). Стратегия «одомашнивания», на мой взгляд, стимулирует процесс ассимиляции не только в англоязычной культуре, но и в других культурах европейского психотипа, который поощряет в них центростремительные тенденции. Рассмотрим технику ассимиляции на примерах перевода знаменитого романа колумбийского писателя Гарсиа Маркеса «Cien años de soledad» на русский, английский, немецкий и французский языки. 1. - Quìtate las malas ideas de la cabeza – le dijo -. Serás feliz. Буквально: Выбрось плохие идеи из головы. В русском переводе наблюдается эмфатизация: вместо нейтрального malas появляется дурь: - Выбрось эту дурь из головы, - сказал он ей. – Ты будешь счастлива. Опущение определяемого существительного ideas и транспозиция прилагательного malas в существительное дурь делает высказывание Хосе Аркадио Буэндиа более резким, чем это звучит в оригинале. Этим достигается большая уместность стилистического тона в том высказывании, которое призвано отражать особенности разговорной речи. Такая адаптация облегчает восприятие, экономя мыслительные усилия реципиента и делая фигуру переводчика невидимой – invisible (Venuti, 2003). Однако, расплатой за это являются серьёзные потери информации. Хосе Аркадио произносит свои слова с целью подбодрить удочерённую Ребеку и целует её при этом в лоб. В переводе этот контекстуальный «айсберг» исчезает за счёт усиления отрицательно-оценочной импликации. Другими словами, ориентация на сохранение контекстуальных связей (противоположная ориентации на «одомашнивание») требует исключения «айсберга», в котором может угадываться равнодушное или отрицательное отношение говорящего к собеседнику. Английский, немецкий и французский переводы близки оригиналу: Англ.: "Get those bad thoughts out of your head,” he told her. "You’re going to be happy.” Нем.: "Schlag dir alle bösen Gedanken aus dem Kopf", sagte er. "Du wirst glüklich werden". Фр. : - Ôte-toi toute ces mauvaises idées de la tête, lui dit-il. Tu verras que tu seras heureuse. Стремление переводчика адаптировать текст к стилистическим нормам принимающей культуры может потребовать у переводчика принятия решения, противоположного эмфатизации. Проанализируем другой пример. 2. – Es contra natura – explicó – y, además, la ley lo prohíbe. - Me cago doc veces en natura – dijo. Русск.: - Это противно природе, пояснил он, - и, кроме того, запрещено законом. - Плевал я на природу, - заявил он. Англ.: "It’s against nature, he explained, "and besides , it’s against the law.” " Fuck nature two times over,” he said. Нем.: "Es ist gegen die Natur”, erklärte er. „Und außerdem verbietet es das Gesetz." „Ich scheiß zweimal auf die Natur", sagte er. Фр.: C’est contre nature, expliqua-t-il, et de plus, la loi le dèfend. - Je chie et je rechie sur la nature, lui rèpondit-il. Выделенные единицы относятся к тому слою разговорной лексики, который обозначен пометой «вульгарное» в словарях. Несмотря на разную образность (немецкий и французский переводы ближе в этом смысле к оригиналу), все переводы, кроме русского, включают вульгарные выражения. Стилистические нормы русского языка более консервативны, и стратегия «одомашнивания» просматривается в данном случае в нейтрализации вульгарного испанского выражения Me cago doc veces литературным бранным выражением плевал я. В этой связи актуальным представляется наблюдение Д. М. Бузаджи в статье «Норма ненормативного»: «Иногда в одной культуре звонкую пощёчину общественному вкусу наносит то, что в другой культуре с трудом сошло бы за инвективу» (Бузаджи, 2006: 50). Стремление к разговорной окраске наблюдается не только в переводе прямой, но и авторской речи. 3. Después de muchos años de muerte, era tan intensa la añoranza de los vivos, tan apremiante la necesidad de compañía, tan aterradora la proximidad de la otra muerte que existía dentro de la muerte, que Prudencio Aguilar había terminado por querer al peor de sus enemigos. Tenía mucho tiempo de estar buscándolo. Les preguntaba por él a los muertos de Riohacha, a los muertos que llegaban del Valle de Upar, a los que llegaban de la ciénaga, y nadie le daba razón, porque Macondo fue un pueblo desconocido para los muertos hasta que llegó Melquíades y lo señalo con un puntito negro en los abigarrados mapas de la muerte. Русск.: «За долгие годы пребывания в стране мёртвых тоска по живым стала такой сильной, необходимость в чьём-то обществе такой неотложной, а близость ещё одной смерти, существующей внутри смерти, - такой устрашающей, что Пруденсио Агиляр возлюбил злейшего своего врага. Он давно уже искал его. Спрашивал о нём у мертвецов, прибывавших из Риоачи, у покойников, которые являлись из Валье-де-Упар и долины, но никто не мог ему помочь – ведь Макондо было неизвестно умершим до тех пор, пока оттуда не прибыл Мелькиадес и не отметил его чёрной точечкой на пёстрых картах смерти». Англ.: After many years of death the yearning for the living was so intense, the need for the company so pressing, so terrifying the nearness of that other death which exists within death, that Prudencio Aguilar had ended up loving his worst enemy. He had spent a great deal of time looking for him. He asked the dead of Riohacha about him, the dead who came from the Upar Valley, those who came from the swamp, and no one could tell him because Macondo was a town that was unknown to the dead until Melquiades arrived and marked it with a small black dot on the motley maps of death. Нем.: Nach vielen Todesjahren war das Verlangen nach den Lebenden so tief, das Bedürfnis nach Gesellschaft so dringend, so entmutigend die Nähe jenes zweiten Todes, der innerhalb des ersten existierte, daß Prudencio Aguilar schließlich seinem schlimmsten Feind wohlwollte. Vermutlich suchte er ihn seit langem. Er hatte die Toten von Riohacha nach ihm gefragt, die Toten, die aus dem Upar-Tal kamen, die, welche vom Moor kamen, und niemand hatte ihm Auskunft geben können, weil Macondo für die Toten ein unbekanntes Dorf war, bis Melchiades kam und es auf den buntscheckigen Landkarten des Todes mit einem schwarzen Pünktchen einzeichnete. Фр.: Aprês un grand nombre d’années passées dans la mort, le regret du monde des vivants était si aigu, le besoin de compagnie si pressant, et si atterante la proximité de l’autre mort à l’intérieure de la mort, que Prudencio Aguilar avait fini par aimer son pire ennemi. Il devait rester longtemps, à le chercher sans succès. Il enquêtait sur lui auprès des morts de Riohacha, des morts en provenance de la Vallée de Upar, de ceux qui arrivaient du marigot, et nul de lui donnait de ses nouvells pour la bonne raison que Macondo était un village inconnu des morts, jusqu’au jour ou melquiades arriva qui signala sa position par un petit point noir sur les cartes bariolées de la mort. Выделенные единицы позволяют констатировать большую удалённость русского текста от оригинала за счёт появления на месте повтора los muertos так называемых «элегантных вариаций» (утвердившийся в переводоведении термин Генри Фаулера, которым обозначают случаи неоправданного использования синонимии, что ведёт к утрате однозначности в установлении референта): мертвецы, покойники, умершие. Местоименная замена nadie оказывается сохранённой во всех языках. Обращает на себя также эмфатизация в русском переводе испанского глагола querer за счёт появления стилистически возвышенного возлюбил. Нейтральный характер испанского querer находит адекватные соответствия в английском герундии loving, а также немецком и французском глаголах wohlwollen и aimer. Выводы 1. Непреходящее значение труда Шарля Балли состоит в том, что его идеи спустя сто лет после выхода великой книги остаются актуальными для теории и практики перевода. 2. Русский перевод романа Маркеса «Cien años de soledad» обнаруживает более решительные способы ассимиляции, чем английский, немецкий и французский переводы. В частности, это проявляется в приёме эмфатизации, когда вместо нейтральной единицы оригинала в переводе возникает разговорная единица. 3. «Естественность» в русском переводе проявляется также в нейтрализации непристойных форм выражения, которые чужды стилистическим традициям русской литературы. 4. Явление избыточной синонимии («элегантные вариации») следует рассматривать как неудачную попытку «одомашнивания», в результате которой нарушается принцип однозначности референции, что приводит к неоправданным мыслительным затратам в процессе восприятия текста. Литература 1. Балли, Шарль. Французская стилистика (перевод с французского К. А. Долинина). – М.: Иностранная литература, 1961. – 395 с. 2. Бузаджи Д. М.. Норма ненормативного. - Мосты, №1 (9). – М.: «Р.Валент», 2006. – С. 43 – 55. 3. Овсянников В. В. Приблизительные и условные эквиваленты в переводоведении // Культура народов Причерноморья. - № 142. Том 2. Симферополь: Межвузовский центр «Крым», 2008. - С. 131 – 133. 4. Фёдоров, А.В. Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы). 5-е изд. – СПб: Филологический факультет СпбГУ. – М.: ООО «Издательский Дом «Филология Три», 2002. – 416 с. 5. Dryden, John. On Translation // Theories of Translation: An Anthology of Essays from Dryden to Derrida: Ed. by Rainer Schulte and John Biguenet. – The University of Chicago Press: Chicago and London, 1992. – P. 17 – 31. 6. Leech, Geoffrey N., Short Michael H. Style in Fiction: A Linguistic Introduction to English Fictional Prose. – London and New York: Longman, 1981. – 402 p. 7. Venuti, Lawrence. The Scandals of Translation: Towards an ethics of Difference. – London and New York: Routledge, 1998. – 210 p. Venuti, Lawrence. The Translator’s Invisibility. – London and New York: Routledge, 2003. – 353 p.
1 2 3 4 5 Категория: Техника переводческих преобразований \| Добавил: Voats (19.09.2009)
Просмотров: 891 \| Рейтинг: 0.0/0