Секция: 2. Геолингвистика и языковые миры УДК: 821.111М – 2.09 «ЕВРОПЕЙСКИЕ» ТРАДИЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ «ЄВРОПЕЙСЬКІ» ТРАДИЦІЇ МОВНОЇ ПОЛІТИКИ "EUROPEAN” TRADITIONS IN LANGUAGE POLITICS Овсянников Владимир Валентинович кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и практики перевода Запорожского национального университета Овсянніков Владімір Валентинович Ovsyannikov Vladimir Valentinovitch Сласная Елена Викторовна – соискатель кафедры теории и практики перевода ЗНУ «Европейские» традиции языковой политики не являются однородными: наблюдается ясный водораздел между авторитарной и либеральной концепциями. Парадоксальным образом их объединяет искусственное регулирование естественного соотношения экстравертированных и интровертированных языков. Ключевые слова: экстравертированные и интровертированные языки, языковая политика, языковая академия, диалект, права человека, национализм, многоязычность, перевод. «Європейські традиції мовної політики не є однорідними: спостерігається ясний вододіл між авторитарною і ліберальною концепціями. Парадоксальним чином їх об’єднує штучне втручання в природне співвідношення екстравертованих та інтравертованих мов. Ключові слова: екстравертовані та інтравертовані мови, мовна політика, мовна академія, діалект, права людини, націоналізм, багатомовність, переклад. "European” traditions of language policy are not homogeneous: there is a clear divide between authoritarian and libertarian lines. Paradoxically, there is a unifying factor between them: an artificial management of the natural balance between vehicular and vernacular languages. Key words: vehicular and vernacular languages, language politics, language academy, dialect, human rights, nationalism, multilingualism, translation. УДК: 821.111М – 2.09 Овсянников В.В., Сласная Е. В. «ЕВРОПЕЙСКИЕ» ТРАДИЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ Языковой вопрос на Украине стоит остро. Причина известна: отсутствие статуса государственного у русского языка, которым владеют в той или иной степени все жители Украины и который является родным, по крайней мере, для половины её граждан. В дискуссиях на эту тему наиболее заметную роль играют политики и журналисты, менее заметную – лингвисты. Если обратиться к Интернету, оказывается, в дискуссии принимают активное участие рядовые граждане. При этом все апеллируют к «европейскому» опыту «цивилизованных» стран, в число которых попадают не только европейские страны, но и другие, разделяющие европейские ценности: США, например (как здесь не вспомнить Шарля Балли с его выделением языков единого европейского психического склада [2]). Делается это так, что возникает представление о каком-то однородном явлении. Это не соответствует действительности. В украинских публикациях на эту тему ясно обозначились две противоположные традиции: 1. Идеология одних восходит к лозунгу времён франкистской Испании: "Una bandera, una patria, una lengua!” (один флаг, одна родина, один язык!) Максималистская идеология вербализуется максималистской риторикой [1]. Эту идеологию поддерживают «Батькивщина», «Свобода» и другие правые. Неуклюжее обращение националистов с языковым вопросом на Украине ведёт к расколу страны [12]. Партия Регионов занимает в этом вопросе не очень внятную позицию в духе пресловутой «многовекторности». Закон «Об основах государственной языковой политики» вступил в силу 10 августа 2012 года, однако никаких существенных изменений в социолингвистической ситуации не наблюдается. Зато наблюдается вопиющая лингвистическая безграмотность: язык межнационального общения наши депутаты почему-то окрестили «региональным». За этим скрывается также безграничная гордыня: «всё могут короли!» 2. Идеология других защищает многоязычность, райские условия для которой установил Европейский Союз. Главным символом подавления многоязычности на Украине, которая намерена войти в ЕС, стал русский язык. Пишут о противоестественном законодательном статусе русского языка, не отражающем чаяния людей и действительное положение вещей [3]. Напоминают, что в России статусом официального пользуются 34 языка [4]. Подчёркивают высокую инвестиционную привлекательность русского языка, который в перечне языков межнационального общения занимает четвёртую позицию после английского, французского и немецкого [5]. Поддержка многоязычности является официальной политикой ЮНЕСКО. Цель статьи – привлечь внимание к тому факту, что опыт «цивилизованных» стран представляет собой противоречивое и неоднозначное явление. В связи с этим актуальным представляется противопоставить либеральную концепцию языкового устройства, лидером которой выступают Англия и США, авторитарной концепции, которую символизирует Франция. Ключевой идеей для понимания либеральной концепции является афоризм одного из великих идеологов американской революции Томаса Пейна: "Government, even in its best state, is but a necessary evil; in its worst state, an intolerable one”. Другими словами: чем меньше государство вмешивается в дела граждан, тем лучше. Знаменитый тезис Томаса Пейна нашёл отражение в отношении американцев к языковым проблемам: государство предпочитает не вмешиваться в них, за исключением поддержки вымирающих языков: «Each tongue – and there are no ‘small’ or lesser languages – construes a set of possible worlds and geographies of remembrance… When a language dies, a possible world dies with it. There is here no survival of the fittest. Even when it is spoken by a handful, by the harried remnants of destroyed communities, a language contains within itself the boundless potential of discovery, of re-compositions of reality, of articulate dreams, which are known to us as myths, as poetry, as metaphysical conjecture and the discourse of the law» [16, c. XIV – подчёркнуто нами: В. О. и Е. С.]. Подчёркнутые слова в широко известном труде Стейнера объясняют многие вещи в американской картине мира: факт попытки законодательной легализации Ebonics в Олбани в 1996 году, скептическое отношение к понятию «диалект», безусловную уверенность в непоколебимом статусе английского языка, отчаянную борьбу за сохранение языкового многообразия, ироническое отношение к французскому языковому шовинизму, одиозную репутацию американцев в качестве самых закоренелых моноглотов и др. Некоторую паранойю вносят предложения о придании официального статуса английскому языку в США. Несмотря на это, англо-американская социолингвистическая традиция прочно связывает действия государства с правами человека, и в этом – несомненное достоинство данной концепции. Существует другая идеология: многоязычие порождает гражданские конфликты и подрывает основы государственности. Франция стала флагманом этой идеологии. Были другие флагманы, которые канули в Лету. В Испании времён Франко «диалекты» безжалостно уничтожались под лозунгом "Una bandera, una patria, una lengua!” (один флаг, одна родина, один язык!), в гитлеровской Германии в девиз "Ein Volk, ein Reich, ein Führer!” гармонично вписывался ещё один компонент: eine Sprache. В 1635 Ришилье создал L'Académie française. Сорок «бессмертных» ("les 40 fauteuils” - метонимический образ Академии: букв.«сорок кресел») на самом деле нуждались в креслах, потому что были весьма преклонного возраста: в 2008 году средний возраст «бессмертных» составлял 79 лет [11, c. 189]. Опыт Академии говорит о том, что её влияние на французский язык ничтожно. Стоит ли внушать французам, что правильно говорить madame le ministre, если они не очень обращают внимание на это и продолжают употреблять заклеймённую единицу madame la ministre? В 1793 году во времена французской революции L'Académie française была упразднена. То, чего не поняли пылкие революционеры, понял Наполеон, их великий наследник: L'Académie française поможет сплотить французов на основе одного языка. L'Académie française была восстановлена в 1803 и обрушила свой карающий меч не только на баскский, пикардийский, бретонский и другие «диалекты», но и придала наречию Île de France langue или Francien, которое стало «настоящим» французским языком, божественный ореол. С тех пор в яростной защите своего «правильного» языка все французские политические партии едины. В настоящий момент эта «защита» приняла формы борьбы с англоязычными заимствованиями. И здесь «бессмертные» демонстрируют как свою авторитарность, так и своё абсолютное бессилие. Так, например, Академия в качестве официального соответствия английскому e-mail рекомендует courriel, но данная единица встречается на 16 млн. французских веб-страниц, в то время как английское слово mail встречается на 122 млн. французских веб-страниц [11, c. 193]. Комментарии, как говорится, излишни. Когда украинские самопровозглашённые демократы ссылаются на Францию как успешную модель решения вопроса «государство и язык», они забывают, что статус французского языка был достигнут за счёт безжалостного подавления «диалектов», которые составляют внушительное число по подсчётам профессора Сорбонны Луи-Жана Кальве: 30 [9, c. 32]. В мире существуют много языковых академий, которые должны присматривать за «чистотой» языка: Испания, Швеция, Израиль, Индонезия, Бразилия и др. Все эти учреждения предполагают языковое планирование, т. е. вмешательство государства в естественные языковые процессы. Наверное, закономерен тот факт, что такая книга, как "Language Wars and Linguistic Politics” [9], написана французом. Однако, едва ли Франция может быть эталоном языкового планирования. Впрочем, как и подавляющее большинство стран. Единственным исключением является Израиль (тоже страна «европейского психического склада»). Но не только реанимацией иврита, а и порядком, установленным в кнессете, делегаты которого имеют право выступать как на иврите, так и на арабском (официальные языки). В украинском парламенте (Раде) почему-то разрешают националистам безобразничать, когда делегат выступает на русском языке. Идеология "Una bandera, una patria, una lengua!” не лишена логики. Едва ли можно спорить с тем, что в условиях одноязычия языковые войны по определению исключены, как исключены и производные их: настоящие войны, в которых льётся кровь. Благими мотивами устранения потенциальных конфликтов, связанных с многоязычием, руководствуются идеалисты, пытающиеся создать искусственный язык: " …if there have been language wars, this is because multilingualism exists; a world with only one language would have no knowledge of this kind of conflict, hence the pacifist illusion which has led some to invent artificial languages like Esperanto
[9, c. XV]. Даже самые последовательные сторонники либеральной концепции не отрицают достижения авторитарной языковой политики. Так, Рим проводил имперскую линию в отношении других языков, что сделало латынь на 1000 лет главным инструментом межкультурной коммуникации: "Imperial blindness to the difference of others did a huge favor to Europe”
[7, c.15]. Вместе с тем, в либеральной концепции принято подчёркивать, что политика насаждения языкового однообразия является геноцидом [15]. Нетрудно заметить, что позиции Беллоса и Скутнаб-Кангас различаются, хотя обе выражают либеральную концепцию: оба автора выступают за многоязычие, но не объясняют стремительное сокращение языков на нашей планете. Как сообщает на своём сайте Коллетт Гринвальд, лингвист лионского университета, 90% существующих ныне языков исчезнет к концу 21 века. Невероятно, что причиной исчезновения всех языков является геноцид, о чём говорит судьба латыни, например. Едва ли можно также согласиться с Джорджем Стейнером о «равенстве» языков: они равны как сигнальные системы, что подтверждается фактом абсолютной переводимости с любого языка на любой [13, c. 147], но языки демонстрируют неравенство, как депозитарии знаний и культуры [6]. Стремление к сохранению языкового разнообразия не может быть однозначно определено в качестве вектора прогресса. «…the rhetoric has been less about the rights of speakers than about the rights of languages and about the benefits of linguistic diversity to the linguistics enterprise. The literature has generally underscored the cultural impoverishment of the affected population. Little has been said about whether it has all been losses and no gains among the relevant populations who have somehow adapted to their changing socio-economic ecologies» [14 – выделено нами – В. О. и Е. С.]. Стремление уравнять диалект с языком нашло отражение в законе, принятом в Олбани в 1996 году: в соответствии с этим законом ненормативный язык улицы (афро-американский диалект) должен был в американской школе считаться равным английскому языку, имеющему грамматические и стилистические правила. Этот закон вызвал не только протесты лингвистов, но и возмущение афро-американских организаций, которые усмотрели в законе желание белого большинства держать бывших рабов в языковом гетто
[10]. Наверное, украинским политикам есть смысл прислушаться к следующему рассуждению: "These do-as-you-please linguists imagine themselves to be fighting for the common man, but they don’t practice what they preach. Playing the game and being able to deploy the rules has afforded them the luxury of a good education, a steady job, and decent income. It has allowed them to have their noble voices heard in the fight for linguistic equality. But they fight from a good, safe distance. They’re not on the front lines, naked and exposed” [8]. Признание водораздела между экстравертированными языками (vehicular languages), которые служат целям межнационального общения, и интровертированными языками (vernaculars), которые служат целям регионального общения, парадоксальным образом объединяет авторитарную и либеральную традицию.

 

 Выводы

 
1. «Европейские» традиции языковой политики не являются однородными: наблюдается ясный водораздел между авторитарной и либеральной концепциями. Парадоксальным образом их объединяет искусственное регулирование естественного соотношения экстравертированных и интровертированных языков. Либеральная концепция ставит невыполнимую задачу полного сохранения языкового многообразия. Авторитарная концепция ставит столь же невыполнимую задачу устранения языкового многообразия.

2. Понятие «диалект» всегда будет неотъемлемой частью лингвистики, прямым подтверждением чему является признание дихотомии ‘vehicular languages” – "vernaculars” (экстравертированные языки или языки межнационального общения – региональные языки).

 3. В настоящий момент основным вектором «европейской» традиции считается сохранение многоязычности. Языковое планирование на Украине обозначило некоторое движение в этом направлении (главным образом, в виде деклараций и законов, которые не действуют).

 4. В «европейской» традиции присутствует как факт подавления интровертированных языков (региональных языков, которые нужны только их носителям) экстравертированными (языками межнационального общения), так и факт подавления экстравертированных языков интровертированными. В первом факте даже либеральная концепция видит некоторые достоинства. Во втором случае достоинств не обнаруживается: естественное соотношение языков обнаруживает здесь себя как самый важный фактор.

5. История свидетельствует, что время идеологии "Una bandera, una patria, una lengua!” прошло. Это атавизм. Лингвистика учит тому, что законодательные акты бессильны, если они хотят изменить естественное соотношение интровертированного и экстравертированного языка: судьбу языка определяют те, кто учат его как иностранный.

6. На Украине призыв «Переходь на українську!» не имеет перспективы, потому что посягает на право человека выбрать тот язык, который имеет для него более значимую инвестиционную ценность.

 7. Националисты на Украине пытаются принудительным законодательством изменить естественное соотношение регионального (украинского) языка и языка межнационального общения (русского). Своими действиями они подталкивают страну к югославскому сценарию. Уроки истории не следует забывать тем, кто говорит о европейском выборе.

 

Литература

 

 1. Артемчук Г. І., Василенко В. М. Дві державні мови в Україні – це відмова від національно-мовного відродження українців // Актуальні проблеми перекладознавства та навчання перекладу в мовному вузі: Тези доповідей Міжнародної науково-практичної конференції КНЛУ, 27 – 28 вересня 2006 року / Відп. Ред.. С. М. Назаров. – К.: Вид. Центр КНЛУ, 2006. - С. 12 – 18.

 2. Балли, Шарль. Французская стилистика (перевод с французского
К. А. Долинина). – М.: Иностранная литература, 1961. – 395 с.

 3. Лю Сю Вень. Положение русского языка в сегодняшней Украине // Язык и культура. Выпуск 5. Том III. Часть вторая: Национальные языки и культуры в их специфике и взаимодействии. – Киев: Издательский Дом Дмитрия Бураго, 2002. – С. 40 - 46.

 4. Михальченко В. Ю. Проблема адекватности языковой политики и языковой ситуации в многонациональных странах // Культура народов Причерноморья. - № 168. Том 2. Симферополь: Межвузовский центр «Крым», 2009. - С. 95 - 97.

 5. Овсянников В. В. Точка зрения переводчика: лекции по университетскому переводоведению. Учебное пособие для студентов переводческих отделений университетов. – Запорожье: Просвіта, 2010. -
448 с.

 6. Овсянников В.В. Модальность и перевод: монография / Овсянников В.В. – Запорожье: Просвіта, 2011. – 364 с.

7. Bellos, David. Is That a Fish in Your Ear?: Translation and the Meaning of Everything. - Particular books, 2011. – 400 p.

8. Bloom, Ryan. Inescapably, You’re Judged By Your Language [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.newyorker.com/online/blogs/books/2012/05/language-wars-descriptivists.html#ixzz2DAFKJrr3

9. Calvet, Louis-Jean. Language Wars and Linguistic Politics. - Oxford University Press, 1998. - 232 p.

10. . Crystal, David. The future of Englishes // English Today 59, Vol. 15, № 2, 1999, p.10 – 20.

 11. Greene, Robert Lane. You Are What You Speak: Grammar Grouches, Language Laws, and the Politics of Identity. – New York: Delacorte Press, 2011. – 312 p.

 12. Hungtington, Samual P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. – Simon and Schuster, 2007. – 368 p.

 13. Jakobson, Roman. On Linguistic Aspects of Translation // Theories of Translation: An Anthology of Essays from Dryden to Derrida: Ed. by Rainer Schulte and John Biguenet. – The University of Chicago Press: Chicago and London, 1992. – P. 144 – 151.

 14. Mufwene, Salikoko S. The Ecology of Language Evolution. Cambridge University Press, 2001 – 255 p.

 15. Skutnabb-Kangas, Tove. Linguistic Genocide in Education - or Worldwide Diversity and Human Rights? - Lawrence Erlbaum Associates, Inc., 2000. – 772 p.

 16. Steiner, George. After Babel: Aspects of Language and Translation. – Oxford and New York: Oxford University Press, 1998. – 538 p.