Овсянников В.В. Аккумуляция модальных отношений и перевод // Материалы IX Всеукраинской научной конференции «Каразинские чтения: Человек. Язык. Коммуникация». – Харьков: ХНУ им. В. Н. Каразина, 2010. – С. 227 – 228.

 

АККУМУЛЯЦИЯ МОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПЕРЕВОД В. В. Овсянников (Запорожье) Задача доклада – показать актуальность мысли Я. И. Рецкера, утверждавшего, что в английском языке нет другой лексико-грамматической категории, которая бы представляла большие трудности в процессе перевода, чем категория модальности. Обратимся к примерам. Martinis, beer, brandy, Scotch, have another, and everything disappeared in a blur of alcohol—decency, fidelity, courage, decision. Parish had to be the one to jump across the room (I. Shaw. The Young Lions). Мартини, пиво, бренди, виски, и в алкоголе тонут порядочность, верность, мужество, решительность. Парриш – единственный, кто метнулся через всю комнату (перевод с английского В. А. Вебера). Перед нами – несобственно-прямая речь героя, который сожалеет о своём пьянстве, помешавшем ему среагировать на опасную ситуацию – другой (Парриш) сделал это за него и спас человека от самоубийства. В этом примере полумодальный глагол had to выражает не идею вынужденного действия, а идею раздражения и недовольства собственной бездеятельностью. Опущение модального глагола в переводе – обычная ситуация. Тем более, для того случая, в котором стилистическая доминанта обозначена многими другими средствами, которые вполне компенсируют такое опущение. Однако, то, что приемлемо в рамках коммуникативного перевода, предполагающего присутствие «одомашнивания», не очень годится, если скопос определяется стратегией Шлейермахера. В языках одного (в нашем случае европейского) психотипа иерархия модальных средств может быть разной, но нет непередаваемых в переводе комбинаций модальных отношений. Вот, например, как передаётся в переводах субъективная модальность мастера Безенчука, упрашивающего Воробьянинова купить дорогой гроб. - А с гробом как, господин Воробьянинов? Неужто без кистей и глазету ставить будете? (И. Ильф и Е. Петров. 12 стульев) Англ.: ‘But what about the coffin, Mr. Vorobyaninov? Do you really want one without tassels and brocade?’ (translated from the Russian by John H. C. Richardson) Нем.: ‘Aber wie ist es denn nun mit dem Sarg, Herr Worobjaninow? Soll es wirklich ohne Troddeln und Glanzbrokat sein?’ (Aus dem Russischen von Renate und Thomas Reschke) Фр.: - Et pour la bière, monsieur Vorobianinov, vraiment sans franges ni doublure? (Traduit du russe par Alain Préchac) Исп. - Pero ¿qué hacemos con el ataúd, señor Vorobiáninov? ¿Es posible que lo quiera sin borlas borlas ni brocado? (Traducciόn de Helena-Diana Moradell) Все соотносимые высказывания оформлены как вопрос с импликацией удивления. Разговорная окраска русского вопросительного слова неужто нейтрализуется модальными наречиями really, wirklich, vraiment, а также прилагательным posible. Амбивалентное ставить будете опускается французским (где вся модальная нагрузка ложится на вопрос и наречие vraiment), конкретизируется немецким контекстуально-определённым sein, глаголами желания в английском и испанском: want и quiera. Французский вариант – наиболее лаконичен, немецкий – благодаря модальному глаголу soll – наиболее экспрессивен. Принято считать, что приращение смысла (аккумуляция модальных отношений в нашем случае) – территория стилистики. Но мне представляется более обоснованной грамматический способ представления системных приращений смысла. Так, описывая конструкцию haber + de (que) + Infinitivo, грамматика испанского языка В. С. Виноградова указывает, что в сочетаниях с наречием siempre, обычно в восклицательных и вопросительных предложениях, данная конструкция встречается в разговорной речи и передаёт модальный оттенок негативного отношения либо к поступку или поведению лица, о котором идёт речь, либо к какой-нибудь ситуации: ¿Pero es que siempre has de estar dando la lata? (R. Fente y otros) Ты что, всегда любишь (досл.: должен) морочить голову?