69

408. ПОСЛЕДНЕЕ НОВОСЕЛЬЕ

Меж тем как Франция, среди рукоплесканий
И кликов радостных, встречает хладный прах
Погибшего давно среди немых страданий
         В изгнанье мрачном и цепях;
     Меж тем как мир услужливой хвалою
Венчает позднего раскаянья порыв
И вздорная толпа, довольная собою,
         Гордится, прошлое забыв, —
Негодованию и чувству дав свободу,
10 Поняв тщеславие сих праздничных забот,
Мне хочется сказать великому народу:
         Ты жалкий и пустой народ!

70

Ты жалок потому, что вера, слава, гений,
Всё, всё великое, священное земли
С насмешкой глупою ребяческих сомнений
         Тобой растоптано в пыли.
Из славы сделал ты игрушку лицемерья,
     Из вольности — орудье палача,
И все заветные отцовские поверья
         20 Ты им рубил, рубил сплеча, —
Ты погибал... И он явился, с строгим взором,
     Отмеченный божественным перстом,
И признан за вождя всеобщим приговором,
         И ваша жизнь слилася в нем, —
И вы окрепли вновь в тени его державы,
И мир трепещущий в безмолвии взирал
На ризу чудную могущества и славы,
         Которой вас он одевал.
Один, — он был везде, холодный, неизменный,
30 Отец седых дружин, любимый сын молвы,
В степях египетских, у стен покорной Вены,
         В снегах пылающей Москвы!

А вы что делали, скажите, в это время,
Когда в полях чужих он гордо погибал?
Вы потрясали власть избранную, как бремя,
         Точили в темноте кинжал?
Среди последних битв, отчаянных усилий,
В испуге не поняв позора своего,
     Как женщина, ему вы изменили
     40 И, как рабы, вы предали его!
     Лишенный прав и места гражданина,
Разбитый свой венец он снял и бросил сам,
И вам оставил он в залог родного сына —
         Вы сына выдали врагам!
Тогда, отяготив позорными цепями,
Героя увезли от плачущих дружин,
И на чужой скале, за синими морями,
         Забытый, он угас один —
     Один, — замучен мщением бесплодным,
     50 Безмолвною и гордою тоской,
И, как простой солдат в плаще своем походном,
         Зарыт наемною рукой.

Но годы протекли, и ветреное племя
Кричит: «Подайте нам священный этот прах!

71

Он наш; его теперь, великой жатвы семя,
     Зароем мы в спасенных им стенах!»
И возвратился он на родину. Безумно,
Как прежде, вкруг него теснятся и бегут
     И в пышный гроб, среди столицы шумной,
         60 Остатки тленные кладут.
Желанье позднее увенчано успехом!
И, краткий свой восторг сменив уже другим,
Гуляя, топчет их с самодовольным смехом
         Толпа, дрожавшая пред ним.

И грустно мне, когда подумаю, что ныне
     Нарушена святая тишина
     Вокруг того, кто ждал в своей пустыне
Так жадно, столько лет спокойствия и сна!
И если дух вождя примчится на свиданье
70 С гробницей новою, где прах его лежит,
         Какое в нем негодованье
         При этом виде закипит!
Как будет он жалеть, печалию томимый,
О знойном острове, под небом дальних стран,
Где сторожил его, как он непобедимый,
         Как он великий, океан!

1841