1.2 Амбивалентность в стилистике декодирования

Тезис: сильнейший импульс риторика амбивалентности получила под воздействием идеологии стилистики декодирования И. В. Арнольд.

Цель параграфа – показать, что не все тексты подлежат интерпретации, хотя перспективность стратегии извлечения информации из самого текста, не вызывает сомнения.

Ключевые слова: декодирование, стилистический приём, принцип выдвижения, ясность, экономия мыслительных усилий, остранение, амбивалентность, перевод, эквивалентность, транскодирование.

Введение

1975 год. Поступление в аспирантуру ЛГПИ им. А. И. Герцена на кафедру английской филологии.

Представленный мной на экзамене анализ о символическом значении стихотворения Роберта Фроста “Stopping by woods on a snowy evening” должен был иллюстрировать основную идею стилистики декодирования: словесная форма может быть ключом к пониманию значения.

Мой ученический опус был одобрен, но удостоился только скептической улыбки папы: все толкования стихотворения в равной степени имеют право на существование, потому что обозначенное оригиналом переживание не имеет ясного выражения, а потому приведённые мной «умные» стилистические выкладки повисают в воздухе (гора родила мышь). С тех пор я хорошо уяснил, что прямой связи между стилистической организацией сообщения и его значением не существует. Проблема также осложняется тем обстоятельством, что некоторые тексты запланированы как амбивалентные произведения, не имеющие однозначного толкования.

Немногим авторам докторских диссертаций удаётся оставить след в большой науке: подавляющее большинство некогда громких имён через несколько лет предаются забвению. Sic transit gloria mundi! Лишь настоящий учёный способен творить то, что надолго переживёт своего создателя. Ирина Владимировна Арнольд относится именно к таким учёным. Спустя полвека после зарождения стилистики декодирования можно утверждать, что её идеи плодоносят до сих пор, но интерпретация их меняется.

Если в 1970-е годы  «Стилистики» И. В. Арнольд приветствовалась как триумф принципов выдвижения, обеспечивавших целостное восприятие текста и создающих некий алгоритм шагов к правильному пониманию текста, то сейчас наиболее значимым представляется целенаправленный отбор автором иллюстративного материала, общим признаком которого является высокая степень его амбивалентности.

В связи с этим актуальными стали следующие вопросы: может ли описание стилистической формы проливать свет на понимание содержания текста? Всегда ли интерпретация текста ведёт к уменьшению амбивалентности текста? Бывают ли тексты, которые не подлежат декодированию? И, наконец, чем притягательны амбивалентные тексты для исследователей? Моя точка зрения на идеологию знакового труда состоит в том, что не все указанные вопросы получили удовлетворительный ответ, но парадоксальным образом они вызвали ещё больший интерес и обострили научную дискуссию.

Несмотря на дискуссионность некоторых важных методологических позиций, книгу И. В. Арнольд следует считать успешным проектом, который решает главную задачу: помогает преодолеть стереотип, чувствовать подтекст, идентифицировать художественную загадку, находить нестандартные решения, воспитывая, таким образом, высокую культуру чтения. Своими этюдами в области толкования лирического стихотворения И. В. Арнольд внесла неоценимый вклад в теорию амбивалентности.

Актуальные мысли

Приведённые ниже цитаты позволяют представить диапазон проблем, рассматриваемых в знаковом труде И. В. Арнольд, и определить место автора в плеяде магистральных стилистических исследований:

1. Языковая компетенция, несмотря на свой достаточно размытый статус, предполагает умение добиться от Реципиента нужного результата: “to have command of a language is to be able to understand what is said and to produce a signal with an intended semantic interpretation. But aside from much unclarity, there is also a serious ambiguity in this crude characterization of command of language” [Chomsky, 2006: 102].

2. Любой акт чтения предполагает интерпретацию прочитанного, но при этом сложнейший феномен интерпретации  осуществляется в большинстве случаев бессознательно: “Any thorough reading of a text out of the past of one’s own language and literature is a manifold act of interpretation. In the great majority of cases, this act is hardly performed or even consciously recognized”
[Steiner, 1998: 18].

 3. Инструментарий стилистики полезен для более глубокого понимания текста, но этот инструментарий не является универсальным золотым ключиком для «единственно верного» толкования сообщения: “Stylistics is a method of textual interpretation in which primacy of place is assigned to language. While linguistic features do not themselves constitute a text’s ‘meaning’, an account of linguistic features nonetheless serves to ground a stylistic interpretation and to help explain why, for the analyst, certain types of meaning are possible” [Simpson, 2010: 2].

4. Интерпретатор должен быть нацелен на поиск неповторимой комбинации ассоциаций, актуализирующихся в данном тексте, но при этом в распоряжении интерпретатора есть только неуловимые слова, смысл которых зависит от многих переменных:  “Words are fluid, and can mean very different things in different situations. We give them a meaning only on the fly, in the context of the current conversation or text. And what we draw upon in memory is not a lexicon of definitions but a network of associations among words and the kinds of events and actors they typically convey [Pinker, 2007: 91].

5.  Небольшое стихотворение оказывается неотразимо привлекательным материалом для демонстрации лингвистической техники: “Linguistic techniques are more readily adapted to the miniature exegesis of a lyric poem, than to the examination of a full-scale novel. In prose, the problem of how to select – what sample passages, what features to study – is more acute, and the incompleteness of even the most detailed analysis more apparent”
[Leech, 1985: 3].

              В средние века было совершенно необходимо, чтобы любой научный текст можно было соотнести с его автором: он был нужен в качестве критерия достоверности. И. В. Арнольд не исключает автора из процесса исследования, как иногда говорят, но связывает текст с языковой личностью, которая раскрывает себя в особенностях организации информации в самом тексте.

              Противопоставив «стилистику от автора» «стилистике восприятия»,
И. В. Арнольд на передний план выдвинула культурную идентичность автора, что созвучно мысли Мишеля Фуко, которая может служить эпиграфом ко всему параграфу:

 “In literature the author’s function has become steadily more important. Now, we demand of all those narratives, poems, dramas and comedies which circulated relatively anonymously throughout the Middle Ages, whence they come, and we virtually insist that they tell us who wrote them. We ask authors to answer for the unity of their works published in their names; we ask that they reveal, or at least display the hidden sense pervading their work; we ask them to reveal their personal lives, to account for their experience and the real story that gave birth to their writings. The author is he who implants, into the troublesome language of fiction, its unities, its coherence, its links with reality”
[Foucault, 2000: 235 – 236, выделено мной – В. О.].

               Стилистика И. В. Арнольд называется «стилистикой восприятия».

Теоретическое противопоставление стилистки от автора и стилистики восприятия – на практике в интерпретации участвуют обе стилистики - представляется чрезвычайно важным и плодотворным:

1. Оказывается возможным и целесообразным выделить два типа реципиента: исследователя и вдумчивого читателя [Арнольд, 1999: 134]. Исследователь, вчитываясь в текст и его языковые сигналы, привлекает биографию писателя, сведения о его эпохе, воспоминания современников и широкий историко-филологический контекст, оперируя, таким образом, как стилистикой от автора, так и стилистикой восприятия. Профессионализм преподавателя требует от него совмещать в себе оба типа.       Иначе ведёт себя вдумчивый читатель: он опирается в основном на сам текст и на свой читательский опыт. В категорию «вдумчивого читателя» входит студент на занятиях по интерпретации текста или переводу: и в том, и в другом случае стартовая позиция студента требует опираться на сам текст.

2. Разумеется, призыв преодолеть представление о лингвистике, как науке, которая занимается исключительно формой и не трогает содержание, можно поместить в сакраментальную фразу «Ещё Аристотель…» или «Уже Аристотель…» [Арнольд, 1999: 135].  Но это будет неправильно, потому что стратегия действий студента в процессе интерпретации или перевода текста требует от него совершения действий даже в условиях ограниченного контекста: когда он не располагает биографией писателя, сведениями о его эпохе и т. д. Поэтому теоретическое противопоставление стилистки от автора и стилистики восприятия обнаруживает такой подход, в свете которого оказываются глубоко неправы те, кто склонен рассуждать на тему разницы между языковой и переводческой подготовки: между этими видами деятельности куда больше сходства, чем различий.

3. В условиях естественной коммуникации незнание  контекста – закон, а не исключение, но это незнание не освобождает от необходимости действовать, извлекая по возможности максимум информации из языкового сигнала, и тогда все люди оказываются в позиции «вдумчивого читателя». 

              Даже если реципиент настроен на приём информации, вероятность ошибочного декодирования велика. Во многих случаях такой готовности нет (усталость, гнев, страх, плохое самочувствие и т. д.), и тогда до сознания реципиента не доходят простейшие вещи.  

              Мешать эффективной коммуникации могут самые разные причины. В состоянии влюблённости люди, как подмечено, глупеют. Герой повести
И. С. Тургенева «Первая любовь» перечитывает десять раз сряду фразу «Юлий Цезарь отличался воинской отвагой», ничего не понимает и бросает книгу (И. С. Тургенева. Первая любовь, гл. 6). Герой трилогии 
А. Н. Толстого «Хождение по мукам» Иван Ильич Телегин под влиянием той же влюблённости не может понять фразу на афише: «Новые и интересные приключения Джека, потрошителя животов» (А. Н. Толстой. Хождение по мукам, гл. 5)

              Здесь напрашивается вывод, что самый ясный текст не содержит гарантию своего однозначного понимания, которое зависит от степени готовности реципиента к восприятию сообщения. В нашем примере препятствием для адекватного понимания является состояние страстной влюблённости. Вместе с тем, существуют вполне объективные причины в самой организации информации, которые обусловливают затруднённый процесс восприятия самым подготовленным реципиентом. Общим признаком таких словесных последовательностей является многозначность.