Знаменитый афоризм Антуа́на Риваро́ля (фр. Antoine Rivarol) приводится в разных "умных книгах": “ce qui n’est pas clair n’est pas française” [Deutscher, 2010: 5]. Афоризм в контексте творчества Бодлера, Шмитта и Бегбедера становится весьма спорным утверждением, которое вполне можно перефразировать так: любую ясную мысль французы могут превратить в двусмысленность.

              Пример ниже взят из знаменитого романа английского писателя Энтони Берджесса, гений которого создал на основе русского языка жаргон «ндсат», придающий особенно зловещий характер его антиутопии. Наряду с перечисленными выше признаками шизофреническими стиля, «ндсат» целесообразно понимать в качестве стилистического приёма, направленного на актуализацию фактора амбивалентности.

АИТ: Dim was very very ugly and like his name, but he was a horrorshow filthy fighter and very handy with the boot.

 'What's it going to be then, eh?'

 The chelloveck sitting next to me, there being this long big plushy seat that ran round three walls, was well away with his glazzies glazed and sort of burbling slovos like 'Aristotle wishy washy works outing cyclamen get forficulate smartish'.

(Burgess. A Clockwork Orange. Part 1, Ch. 1)

РПТ: С виду Тём был весьма и весьма отвратен, имя вполне ему подходило, но в mahatshe ему цены не было, особенно liho он пускал в ход govnodavy.

- Ну, что же теперь, а?

Hanurik, сидевший рядом со мной на длинном бархатном сиденье, идущем по трем стенам помещения, был уже в полном otjezde: glazzja остекленевшие, сидит и какую-то murniu бубнит типа «Работы хрюк-хряк Аристотеля брым-дрым становятся основательно офиговательны».

ФПТ: Momo était très très laid et ressemblait à son nom, mais c’était un battant vicieux tzarrible, très adroit de la botte.

« Bon, alors ça sera quoi, hein ?»

Le tchelloveck qui était assis à côté de moi, vu qu’il y avait cette énorme et longue banquette en peluche courant tout autour de trois murs, avait bel et bien décollé ; les glazes vitreux, il bafouillait des slovos genre «Aristote usine à blabla fugue cyclamen va te faire forniculer petit malin».

Чтобы составить представление о характере переводческой стратегии, нужно обратить внимание на следующие соответствия:

1) Dim – Тём – Momo

В переводе имён собственных обычно прибегают к транскрипции или транслитерации. Между английским именем персонажа и русским соответствием есть некоторое фонетическое сходство, в которое совсем не вписывается французское Момо, возникшее, скорее всего, под влиянием ассоциаций с дворовыми прозвищами французов.

2) a horrorshow filthy fighter

в mahatshe ему цены не было

un battant vicieux tzarrible

Английский оригинал содержит одно из наиболее часто употребляемых словечек искусственного жаргона «ндсат»  horrorshow, которое является неправильной транскрипцией  русского наречия ‘хорошо’ (правильная транскрипция -‘khorosho’).  Используемое автором слово является говорящим, так как  в нём можно увидеть соединение двух слов: horror + show (ужасное шоу), придающее жутковатую коннотацию авторскому новообразованию. Русский перевод производит странное впечатление, потому что «махач» (жаргонное словечко, описывающее уличный бой без правил) напечатано латиницей. Наблюдается приём остранения (актуализации странной формы). В таком виде слово становится иностранным заимствованием, что с учётом его происхождения и целевой аудитории перевода (русскоязычной) представляется совершенно неприемлемым, поскольку нужны хоть какие-то основания для перехода русского жаргонизма в класс заимствований. Французский перевод воспроизводит экспрессию английских эпитетов с помощью сложного слова-неологизма tzarrible = tzar + terrible. Решение кажется сомнительным, потому что вызывает ассоциации с миром венценосных особ, в то время как героями Берджесса являются отбросы общества. 

3) very handy with the boot

особенно liho он пускал в ход govnodavy

très adroit de la botte

Как и в предыдущем случае, вынужден говорить о противоестественности русских слов в латинице русского перевода: нельзя забывать, что целевой аудиторией русского перевода есть русскоязычный читатель. Французский перевод использует нейтрализацию английского разговорного handy.

4) The chelloveck - Hanurik - Le tchelloveck

Русское слово «человек» передаётся латиницей в оригинале (этого требует жаргон «ндсат», созданный автором, который наряду с chelloveck употребляет сокращённый вариант veck в этом же значении). Приём эмфатизации в русском переводе вполне оправдан контекстом, но «ханурик» всё-таки нужно было печатать кириллицей. Во французском переводе русское слово, естественно, оставляют, как в оригинале, на латинице.

5) was well away

был уже в полном otjezde

avait bel et bien décollé

Как и в предыдущем примере. Появление в русском переводе русского жаргонизма в латинице создаёт когнитивный диссонанс чего-то хорошо знакомого, упрятанного в заграничные шмотки.

6) with his glazzies glazed

glazzja остекленевшие

les glazes vitreux

Английский оригинал и французский перевод содержат транскрипцию русского слова «глаза». Искажённая латиница этого слова в русском переводе должна, вероятно, создать коннотацию жаргона в стилистически нейтральном «глаза».

7) sort of burbling slovos

какую-то murniu бубнит типа

il bafouillait des slovos genre

Английский оригинал и французский перевод содержат транскрипцию русского существительного «слова». Русский перевод компенсирует «ндсат» оригинала slovos латиницей жаргонизма «мурню» и фамильярным глаголом «бубнит».

8) 'Aristotle wishy washy works outing cyclamen get forficulate smartish'

«Работы хрюк-хряк Аристотеля брым-дрым становятся основательно офиговательны»

«Aristote usine à blabla fugue cyclamen va te faire forniculer petit malin»

В данном случае читатель имеет дело с типичной абракадаброй, в которой, пожалуй, можно логически связать три слова: 'Aristotle  + works + smartish’.

              Выделенные единицы демонстрируют классическое положение современной лингвистики, состоящее в том, что смысл не появляется в результате сложения знаков, а как раз наоборот, смысл реализуется как целое и разделяется на отдельные "знаки".

              Так, присутствие последовательности букв car в цепочке слов, за которой угадывается шутливое предупреждение влюблённым не заниматься любовью за рулём, мы находим забавным:

Car. Caress. Careless. Carless.

              Обратимся к другому произведению, которое уже много лет пользуется сомнительной славой. Это – бестселлер Филипа Рота «Случай Портного» (Philip Roth. Portnoy’s Complaint). Филипа Рота построил своё произведение в виде беседы сексуально озабоченного человека со своим психоаналитиком, и, на мой взгляд, не заслуживает того, чтобы его рассматривали как литературное произведение. Предлагаю своё суждение.

1. Роман – литературный брак, несмотря на статус «бестселлера», не потому что воспроизводит паталогическую коммуникацию (этим занимались и великие писатели, такие как Достоевский, Стефан Цвейг, Ремарк, Драйзер и другие), а потому что подлинного художественного осмысления и авторской точки зрения в романе нет. Зато есть натурализм: самые отвратительные вещи описываются с упоением, заслуживающим другой темы и другого языка. Всякого рода извращения изучаются специалистами. Это не благородная область литературы, а рабочий материал психоаналитика, философа, пенитенциарного учреждения или лечебницы для душевнобольных. 

2. Весь роман – образец шизофренического стиля (schisophrenese), признаки которого обнаруживаются в громоздких синтаксических конструкциях, тематической бессвязности, сосредоточенности на девиантных проявлениях человеческой натуры и полной отрешённости героя от общественно-значимых вопросов. Эгоцентризм присущ любой коммуникации людей, но не в таких чудовищных масштабах: главный персонаж видит только себя, а окружающий мир ему представляется исключительно безобразным и враждебным.

3. В романе присутствуют, на первый взгляд, ролевые отношения «пациент – врач», но никакой обратной связи (feedback) нет: читатель является единственным адресатом сумбурного и нервного монолога пациента.

4. Роман перегружен скабрезными сценами и непечатной лексикой, для которой существуют эквиваленты в русском языке, но русская культура запрещает их использовать. Пример из 4-й главы под именем “Cunt crazy” служит скандальным отклонением от господствующей практики перевода:

АИТ: She pours maple syrup out of the Log Cabin can and then licks it from my tender balls until they’re clean again as a little baby boy’s. Her favorite line of English prose is a masterpiece: “Fuck my pussy, Fuckface, till I faint.”

РПТ: Она выжимает из конфетки шоколадную и сливочную начинку мне на член и втягивает его губами, она обливает мою мошонку кленовым сиропом и слизывает его язычком. Она шепчет:

– Давай, классный парень, еби меня в пизду, еби до тех пор, пока я не потеряю сознание!

5. В монологе пациента присутствуют «ясные» места, в которых, например, осуждается антисемитизм, и пациент делает вывод, что Америка не принадлежит евреям, а только людям англо-саксонского происхождения:

These are the children from the coloring books come to life, the children they mean on the signs we pass in Union, New Jersey, that say CHILDREN AT PLAY and DRIVE CAREFULLY, WE LOVE OUR CHILDREN- these are the girls and boys who live next door, the lads who are always asking for the jalopy and getting into jams and then out of them again in time for the final commercial- the kids whose neighbors aren't the Silversteins and the Landaus, but Fibber McCee and Molly, and Ozzie and Harriet, and Ethel and Albert, and Lorenzo Jones and his wife Belle, and Jack Armstrong! Jack Armstrong, the All-American Goy!- and Jack as in John, not Jack as in Jake, like my father . . . (Philip Roth. Portnoy’s Complaint, Cunt Crazy)

              Можно многое возразить пациенту: автор книги стал преуспевающим писателем, впрочем, как и Герман Вук, Стефан Гейм, Ирвин Шоу и другие. Самая важная газета США - «Нью-Йорк Таймс» - очень ясно обозначает симпатии к еврейскому этносу. Что касается внешнеполитического курса, то США всегда выступали на стороне Израиля в ближневосточном конфликте. В этом «ясном», на первый взгляд, отрывке присутствует амбивалентность, основой которой является когнитивный диссонанс: то ли герой презирает «гоев», то ли он завидует им. Но в любом случае он бредит о том, чтобы «трахнуть шиксу».