1.3 Амбивалентность в ряду смежных понятий

Тезис: неупорядоченную речь, вызванную физическим или душевным недугом (шизофренией), волнением или когнитивным диссонансом, часто называют абракадаброй (gibberish) или «шизофреническим стилем», что ограничивает действительный статус этого явления.

Цель параграфа – дать обзор наиболее известным явлениям, в которых реализуется  амбивалентность, выделив связанную с ней терминологию, как особую проблему метаязыка лингвистики.

Ключевые слова: неупорядоченная речь, вербализация, абракадабра, шизофренический стиль, амбивалентность, когнитивный  диссонанс, непрозрачность, импликация, манипуляция, ирония, правдоподобное отрицание.

Введение: абракадабра на студенческом семинаре

1969 год. Учёба на факультете романо-германской филологии ЗГПИ – Запорожского государственного педагогического института. Вспоминаю случай, произошедший со мной на семинаре по философии. Иосиф Зиновьевич Коган, яркий лектор и философ от бога, называл имена студентов, которые пересказывали марксистско-ленинскую трактовку так называемого основного вопроса философии:  «Что первично, дух или материя?».

Как известно,  марксизм выделяет два основных варианта решения основного вопроса философии: материализм, при котором материя первична по отношению к сознанию, и идеализм, при котором идея первична к материи. Учебник А. Г. Спиркина, которым должны были овладеть студенты, излагал тему с большевистской прямотой просто и ясно.

Когда назвали мою фамилию, я изложил тему так, что минуты две после того, как я сел на место, в аудитории стояла тишина, а мой друг Виктор Ананков меня тихо спросил: «Ты можешь повторить то, что сейчас рассказывал Зиновьевичу? Я ничего не понял!»

Дело было в том, что я не выучил учебник и потому был застигнут врасплох, но «двойку» получать очень не хотелось. Поэтому, призвав на помощь все мои скромные познания в области философии, я храбро бросился в атаку и предложил преподавателю очень вольное изложение «основного вопроса» с позиций Волка Ларсена (героя «Морского волка» Джека Лондона). Волк Ларсен исповедовал философию жизненной закваски (англ. yeast) - природного начала, которое объединяет человека и животное, выживающее в недружелюбном мире. Чем больше в человеке закваски, тем активнее он борется за место под солнцем и добивается большего. Эта материалистическая, индивидуалистическая философия является разновидностью социального дарвинизма.

Своему оппоненту Хэмфри Ван-Вейдену капитан «Призрака» доказал свою правоту, предложив ему испытать свою веру в бессмертную душу и воскресение и дать коку Томасу Магриджу зарезать себя. Вместо этого, Ван-Вейден сам берётся за нож и заставляет своего врага капитулировать.

«Вот почему материализм превосходит идеализм!» - завершил я.

Моё повествование было весьма далеко от нарратива учебника
А. Г. Спиркина, и я видел изумлённые лица товарищей, которые не были готовы к творческому осмыслению темы. И всё-таки было бы, наверное, несправедливым назвать моё выступление абракадаброй, поскольку в своём докладе я к месту упомянул Платона, Гегеля, Фейербаха и Спенсера (который часто возникает в произведениях Джека Лондона), и, главное, сделал нужный вывод. Что-то, должно быть, в моём неортодоксальном, торопливом, взволнованном и сбивчивом выступлении понравилось преподавателю, потому что позже я обнаружил, что мой новаторский подход к «основному вопросу» получил оценку «5».

 Думаю, что если бы на месте интеллигентного и доброжелательного Иосифа Зиновьевича был бы кто-нибудь из тех, кто к месту и не к месту клялся в преданности КПСС, то не исключаю, что я получил бы «2» за свой вклад в «основной вопрос».

Позднее я узнал о существовании других взглядов на «основной вопрос». Например, в «Бесах» Достоевского есть размышления на тему самоубийства, как действия, олицетворяющего конечную ступень борьбы за свободу. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы её прожить, — значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Знаменитый монолог Гамлета «Быть или не быть, вот в чём вопрос» - именно об этом: бороться с превратностями судьбы – самоубийство, в понимании Шекспира. Альбер Камю тоже считал, что есть лишь одна по-настоящему серьёзная философская проблема — проблема самоубийства.

Есть множество философских дихотомий, которые в определённой ситуации становятся доминирующими. Филип Рот в свойственной ему иронической манере предлагает взглянуть на еврейскую трактовку бытия, которая состоит в пропасти, разделяющей сторонников иудаизма и мир гоев (неверных).

 Есть также много концепций, которые вообще не признают существование «основного вопроса».

Когда теперь мы встречаемся с Виктором Ананковым (он живёт в Нью-Йорке и работает переводчиком ООН) и вспоминаем незабываемые студенческие годы,

мы смеёмся над моим спичем, вызвавшим длительную тишину в аудитории.

Посмеявшись, Виктор говорит: «Знаешь, как для меня сейчас выглядит этот вопрос? Где мне быть: рядом с больной женой или лететь в Тампу к сыну, который один воспитывает своего малого? Я нужен сразу в двух местах, а разорваться не могу».

Действительно, наверное, правы те, кто отрицает неизменность содержательного наполнения основного вопроса. Ясно одно: в контексте когнитивного диссонанса философский вопрос настигает любого человека, которого сама жизнь заставляет сделать болезненный выбор.

Актуальные мысли

1. Огромные области мысли носят неупорядоченный характер, что находит некоторое отражение в процессе её вербализации  – некоторое, потому что язык стремится к упорядоченности: «Язык стремится преодолеть некоторую беспорядочность мысли, которая, будучи отражением объективной действительности, выявляет свойственную этой действительности неупорядоченность, скачкообразность отдельных процессов»
[Гальперин, 1981: 10]. «Вербализация мысли» - очень точный термин для характеристики того недоступного для наблюдения этапа, к которому приступает переводчик после того, как он понял текст: он оформляет мысль словами, в которых она должна обрести законченность. Кроме того, этот термин прямо обозначает связь перевода с психологией.

2. Бессвязную речь (англ. gibberish), порождаемую психологическим дискомфортом, некоторые учёные считают психологической аномалией и видят её место в исследованиях патологической коммуникации: “Schizophrenese” is a language which leaves it up to the listener to take his choice from among many possible meanings which are not only different from but may even be incompatible with one another. Thus, it becomes possible to deny any or all aspects of a message” [Watzlawick, 2014: 54].

3. “We are all subjected to different attempts at manipulation. Manipulation is immoral and dishonest” [Sykes, 2019: 4].

4. Приток терминов обычно связывают с углублением знаний об окружающем мире, но наряду с этим наблюдается тенденция изобретения термина ради красного словца: «Гуманитарии весьма охотно занимаются терминотворчеством, когда этого следовало бы избегать»
[Виноградов, 2001: 24].

5. «Подтекст раскрывается с помощью содержащихся в тексте материальных языковых индикаторов. Именно они открывают доступ к скрытой информации. Индикаторы могут относиться к разным языковым уровням: а) слов и словосочетаний, б) предложения или части текста, в) произведения в целом» [Виноградов, 2001: 40].

              Оформление мысли в словесное сообщение называется вербализацией, с помощью которой неупорядоченность мысли, порождающая амбивалентность,  преодолевается на основе словарного корпуса и грамматики. Амбивалентность наблюдается не только в живой, неподготовленной речи, которую называют естественной в силу её стилистической небрежности, но и в самых отточенных и многократно проверенных политических и юридических документах.  Тем не менее, начать разговор об амбивалентности логичнее будет с естественной речи, потому что все усилия словарей и грамматик направлены на преодоление её неупорядоченности с помощью многократно раскритикованного, но такого необходимого прескриптивизма [Greene, 2011].

              Получатель амбивалентного сообщения может объяснять присутствие данного фактора разными причинами:

1) своей неподготовленностью к сложной информации, заложенной в сообщении (терминологическая неосведомлённость);

2) недостаточной завершённостью сообщения;

3) противоречивыми сигналами в сообщении;

4) своей невосприимчивостью к иронии, метафорам, парадоксам и другим стилистическим приёмам, создающим так называемый «Эзопов язык»;

5) контекстуальной неопределённостью, когда получателю сообщения непонятна его мотивация, а также цель и намерения отправителя.

              Как же нам удаётся преодолевать вездесущую амбивалентность?

Этот термин, с моей точки зрения, является наиболее общим и нейтральным для характеристики рассматриваемого явления. Кроме того, данный термин, используемый здесь по отношению к неоднозначным высказываниям, устанавливает сферу общих интересов с психологией, в русле которой термин зародился. Таким образом, психическая двойственность коррелирует с противоречивой организацией сообщения.

              Амбивале́нтность (от лат.  ambo - «оба» и лат. valentia - «сила») - двойственность (расщепление) отношения к чему-либо, в особенности - двойственность переживания, выражающаяся в том, что один и тот же объект вызывает у человека одновременно два противоположных чувства.
Н. И. Кондаков характеризует амбивалентность как двойственность, которая обнаруживается в противоречащих действиях и поступках (симпатия и антипатия, удовольствие и неудовольствие и т. п.) [Кондаков, 1975: 34].

              Термин был введен швейцарским психиатром Эйгеном Блейлером. Он считал амбивалентность основным признаком шизофрении и выделял три типа:

1. Эмоциональную: одновременно позитивное и негативное чувство к человеку, предмету, событию (например, в отношении детей к родителям).

2. Волевую: бесконечные колебания между противоположными решениями, невозможность выбрать между ними, зачастую приводящая к отказу от принятия решения вообще.

3. Интеллектуальную: чередование противоречащих друг другу, взаимоисключающих идей в рассуждениях человека.

              Его современник Зигмунд Фрейд вкладывал в этот термин иной смысл. Он рассматривал амбивалентность как сосуществование двух изначально присущих человеку противоположных глубинных побуждений, самыми фундаментальными из которых являются влечение к жизни и влечение к смерти.  Позднее Лион Фестингер инициировал когнитивный диссонанс, как термин, характеризующий раздвоение намерений, и термин получил широкое признание в разных дисциплинах, которые связывают феномен причинно-следственной связью с противоречивыми сигналами в одном сообщении. Википедия предлагает следующее определение:

Когнити́вный диссона́нс (от лат. cognitio «познание» и dissonantia «несозвучность», «нестройность», «отсутствие гармонии») - состояние психического дискомфорта индивида, вызванное столкновением в его сознании конфликтующих представлений: идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций. Когнитивный диссонанс, как мы видим, обусловлен амбивалентностью Стимула и требует от человека Реакции: нужно сделать нелёгкий выбор. Наиболее наглядно этот выбор иллюстрируется притчей, характеризующий философский парадокс Буриданова осла, который умирает от голода, потому что не может сделать выбор в пользу одного из двух равноудалённых от него стогов сена.                               

              Мэтьюз (Matthews P. H. The Concise Oxford Dictionary of Linguistics) предлагает рассматривать двойственный характер сообщения под термином ambiguity: “I like good food and wine”, where good might bear a syntactic relation to both food and wine (‘good food and good wine’) or to food alone (‘good food and any wine’) [Matthews, 2007: 16]. Есть в этом словаре и другой термин hedge (173), который имеет прямое отношение к противоречию, закладываемому в сообщение с целью иметь основания для опровержения данного сообщения позже. Актуальными в рамках данного исследования представляются также термины irony (204), использование языковой единицы в значении противоположном буквальному и opacity (277), противоположность такому качеству сообщения, как transparency. Безусловного внимания заслуживает термин implication и связанные с ним однокоренные слова (186). Наконец, прямое отношение к интересующему нас явлению имеет такой новый для лингвистического словаря термин, как  identity (183).

              В. Н. Ярцева предлагает, естественно, как отличные, так и аналогичные термины для характеристики непрозрачного сообщения. Среди тех, которые дополняют перечень Мэтьюза, есть термин Эзопов язык, под которым понимается особый стиль, которым маскируют идеи сообщения
[Ярцева, 1990: 590]. Заслуживают внимания также асимметрия (47), контаминация (238) и некоторые другие.

              Междисциплинарный характер амбивалентности распыляет её в СОТНЯХ терминов, в чём легко убедиться, если обратиться к трудам, исследующим конкретный язык.

              Кембриджская энциклопедия английского языка Дэвида Кристела исследует интересующее нас явление в связи с такими особенностями, как “false friend” (22), “idiosyncrasies” (89), “semantic fuzziness” (169),  “incompatibility” (167), “euphemism” (172), “imprecision” (169), “shibboleth” (189), “ambiguous” (195), “games” (201), “vagueness” (291), “plausible deniability” (378), “the politics of evasion” (379), “Chinese Whispers” or “Russian Gossip” (399),  “paradox” (403), “the edges of language” (403), “foregrounding” (417), “figurative language” (421); и это далеко не полный перечень [Crystal, 1996].

              Энциклопедия СМИ и коммуникации Марселя Дейнси содержит статьи, разрабатывающие амбивалентность в терминах “closed versus open text” (133), “ideology” (345), “intertextuality” (373), “propaganda” (537), “text theory” (643) и некоторых других [Danecy: 2013].