Конкретизация как один из главных типов модуляции

 

Тезис. Сохранение уровня абстрактности является одним из требований стратегии Шлейермахера, но даже в условиях этой стратегии языковая асимметрия, стилистические нормы принимающей культуры и контекст вынуждают в большинстве случаев обращаться к приёмам семантической модификации.

 

Конкретизация – замена слова, имеющего более широкое значение, словом с более узким, конкретным значением, или замена родового понятия видовым (Нелюбин, 2003). Например, конкретизация имеет место в переводе выделенной единицы французского предложения Un oiseau est entré dans la pièce на английский (A bird flew into the room) и на русский (Птица влетела в комнату). Конкретизация – один из самых частотных приёмов семантической модификации, который по причине свой частотности получил отдельное имя, в то время как большинство из них имеет общее название: модуляция (смысловое развитие). Конкретизация, как и другие типы модуляции, является универсальной модификацией, действующей в любой паре языков. Возможность / невозможность сохранения уровня абстракции зависит от типологических соответствий конкретной пары языков. Так, в переводе выделенного немецкого глагола на испанский язык уровень абстрактности удаётся легко сохранить и уйти от конкретизации: Ich bin gekommen, um dich zu sehen. — He venido para verte. Однако при переводе данного немецкого глагола на русский обычно прибегают к конкретизации: Ich bin gekommen - Я приплыл, приехал, прилетел, пришёл. Впрочем, есть в русском и глагол общей семантики, позволяющий обойтись без конкретизации: Я прибыл. Сравните с таким же абстрактным оформлением идеи в английском come, французском venir и испанском venir: Конкретизация – одна из наиболее устоявшихся трансформаций в переводоведении. С ней связаны следующие наблюдения: 1) «Дифференциация значений возможна без их конкретизации» (Рецкер, 2007: 48). В качестве примеров приводятся замены слов широкой семантики другими словами широкой семантики: the orgasmic acme of ruthless newspaper jingoism – вакханалия оголтелого газетного шовинизма). Это положение в труде Я. И. Рецкера – пожалуй, самое запутанное место его блистательного труда. Вслед за Н. К. Гарбовским я считаю, что причина отсутствия ясности в этом положении объясняется попыткой поместить три трансформации (дифференциацию, конкретизацию и генерализацию) в рамки одного логического отношения подчинения. В рамках данного отношения разница между дифференциацией и конкретизацией исчезает (Гарбовский, 2004: 442). В основе дифференциации лежит иной тип логических отношений между понятиями: перекрещивания. Другими словами, в случае дифференциации речь идёт о такой синонимической замене, в которой гипо-гиперонимические отношения играют периферийную роль (в отличие от конкретизации и генерализации, где эти отношения актуализируются). Н. К. Гарбовский даёт следующее определение дифференциации: «Под дифференциацией понятия следует понимать такой вид лексических замен, при котором слово или словосочетание оригинального текста заменяется словом или словосочетанием в тексте перевода на основе общей архисемы, при этом дифференциальные семы могут оказаться различными» (Гарбовский, 2004: 443). Дифференциация может актуализироваться как отношения контраста (антонимии) между синонимами: Why is it that we always convince a man, but persuade a woman? Общая сема между выделенными синонимами – убеждение. Однако глагол persuade имеет более конкретное значение за счёт дифференциальной семы побуждения к действию. Эта сема является основанием шутливой импликации: мужчина смотрит на женщину всегда с вожделением. Приведённая шутка иллюстрирует актуализацию логического отношения перекрещивания. В связи с явлением синонимической дифференциации интересным материалом является немецкое название периода в истории немецкой литературы (1767—1785), связанного с отказом от культа разума, свойственного классицизму, в пользу предельной эмоциональности и описания крайних проявлений индивидуализма: «Sturm und Drang». Широкая семантика этих существительных традиционно передаётся как «буря и натиск» в русском переводе, где отношения синонимии, наблюдающиеся в оригинале («штурм и натиск»), становятся менее очевидными. Конечно, между штормом (бурей) и штурмом есть зона общих сем (хотя эта пара – омонимы, которые чаще всего не имеют общих сем): звуковое оформление (шум), внезапность и интенсивность протекания действия. Но значение штурм представляется более актуальным с учётом второго синонима оригинала Drang, а также с учётом исторического контекста: представители этого движения именно штурмовали принципы классицизма. Ещё более своеобразно толкует эти синонимические отношения английский перевод: «storm and stress». Такой перевод сопровождается словарным разъяснением, указывающим на дискуссионный характер принятого варианта: the conventional translation is "Storm and Stress"; a more literal translation of Drang might be "urge," "longing," or "impulse". Отношения между немецким оригиналом и его переводами на русский и английский – это отношения частичного семантического совпадения, в котором центральную роль играет перекрещивание, но не подчинение: нельзя сказать, является ли НИТ более общим или более конкретным понятием в сопоставлении его с РПТ и АПТ. Зато можно твёрдо сказать, что, несмотря на несовпадение семантических объёмов, НИТ, РПТ и АПТ имеют в виду один и тот же денотат и зону общей семантики (упомянутые выше семы - звуковое оформление (шум), внезапность и интенсивность протекания действия), которые в нашем случае совершенно случайно совпадают с зоной общей семантики омонимов немецкого существительного Sturm: штурм и шторм. О дифференциации значений без их конкретизации представляется возможным говорить, когда один денотат получает несколько синонимических обозначений на одном уровне абстракции. Спорным считается замена лексического повтора в ИТ синонимическими вариантами в ПТ, что происходит ниже в РПТ (в то время как АПТ воспроизводит лексический повтор ФИТ дословно). Неуместная синонимия получила в переводоведении ироническое название «элегантные вариации» (Newmark, 2003, 74). Действительно, и без сопоставления с адекватным переводом можно усомниться в целесообразности установления ограничительно-конкретизирующих отношений в синонимическом ряду мир – мирок – свет (перевод, на мой взгляд, является неуклюжим и представляет собой классический образец нарушения принципа экономии языкового материала): ФИТ Quell singulier monde que ce monde parisien! (Zola. Nana) РПТ Совсем особый, удивительный мир, этот мирок парижского света! АПТ What a strange world was this world of Paris! Приведённый пример как будто подтверждает мысль о нецелесообразности использования синонимических ресурсов ПЯ при передаче лексического повтора. Однако, едва ли в этом вопросе можно сделать однозначный вывод. Утвердившийся в переводоведении термин Генри Фаулера обозначает случаи неоправданного использования синонимии, что ведёт к утрате однозначности в установлении референта. Если по отношению к выше приведённому примеру вполне можно говорить о размытости референта (странно называть одно и то же миром, мирком и светом), то появление в РПТ в примере ниже на месте повтора los muertos так называемых «элегантных вариаций» (мертвецы, покойники, умершие) актуализирует обширную географию поисков, предпринятых Пруденсио Агильяром (героем романа), и, на мой взгляд, является вполне оправданным. ИИТ: Después de muchos años de muerte, era tan intensa la añoranza de los vivos, tan apremiante la necesidad de compañía, tan aterradora la proximidad de la otra muerte que existía dentro de la muerte, que Prudencio Aguilar había terminado por querer al peor de sus enemigos. Tenía mucho tiempo de estar buscándolo. Les preguntaba por él a los muertos de Riohacha, a los muertos que llegaban del Valle de Upar, a los que llegaban de la ciénaga, y nadie le daba razón, porque Macondo fue un pueblo desconocido para los muertos hasta que llegó Melquíades y lo señalo con un puntito negro en los abigarrados mapas de la muerte (G. G. Marquez. Cien años de soledad).
РПТ: «За долгие годы пребывания в стране мёртвых тоска по живым стала такой сильной, необходимость в чьём-то обществе такой неотложной, а близость ещё одной смерти, существующей внутри смерти, - такой устрашающей, что Пруденсио Агиляр возлюбил злейшего своего врага. Он давно уже искал его. Спрашивал о нём у мертвецов, прибывавших из Риоачи, у покойников, которые являлись из Валье-де-Упар и долины, но никто не мог ему помочь – ведь Макондо было неизвестно умершим до тех пор, пока оттуда не прибыл Мелькиадес и не отметил его чёрной точечкой на пёстрых картах смерти». АПТ: After many years of death the yearning for the living was so intense, the need for the company so pressing, so terrifying the nearness of that other death which exists within death, that Prudencio Aguilar had ended up loving his worst enemy. He had spent a great deal of time looking for him. He asked the dead of Riohacha about him, the dead who came from the Upar Valley, those who came from the swamp, and no one could tell him because Macondo was a town that was unknown to the dead until Melquiades arrived and marked it with a small black dot on the motley maps of death. НПТ: Nach vielen Todesjahren war das Verlangen nach den Lebenden so tief, das Bedürfnis nach Gesellschaft so dringend, so entmutigend die Nähe jenes zweiten Todes, der innerhalb des ersten existierte, daß Prudencio Aguilar schließlich seinem schlimmsten Feind wohlwollte. Vermutlich suchte er ihn seit langem. Er hatte die Toten von Riohacha nach ihm gefragt, die Toten, die aus dem Upar-Tal kamen, die, welche vom Moor kamen, und niemand hatte ihm Auskunft geben können, weil Macondo für die Toten ein unbekanntes Dorf war, bis Melchiades kam und es auf den buntscheckigen Landkarten des Todes mit einem schwarzen Pünktchen einzeichnete.
ФПТ: Aprês un grand nombre d’années passées dans la mort, le regret du monde des vivants était si aigu, le besoin de compagnie si pressant, et si atterante la proximité de l’autre mort à l’intérieure de la mort, que Prudencio Aguilar avait fini par aimer son pire ennemi. Il devait rester longtemps, à le chercher sans succès. Il enquêtait sur lui auprès des morts de Riohacha, des morts en provenance de la Vallée de Upar, de ceux qui arrivaient du marigot, et nul de lui donnait de ses nouvells pour la bonne raison que Macondo était un village inconnu des morts, jusqu’au jour ou melquiades arriva qui signala sa position par un petit point noir sur les cartes bariolées de la mort. Выделенные единицы позволяют констатировать использование в АПТ, НПТ и ФПТ идентичной повторной номинации (термин В. Г. Гака, обозначающий использование того же самого языкового материала), в отличие от используемой в РПТ вариативной повторной номинации (синонимической замены), что позволяет говорить о большей удалённости русского текста от оригинала. По моим наблюдениям, русский перевод отдаёт систематическое предпочтение, «элегантным вариациям». Такая последовательность в этом деле может быть только результатом стилистической традиции, которой обязаны следовать переводчики. Местоименная замена nadie оказывается сохранённой во всех языках. Обращает на себя также замена стилистически нейтрального испанского глагола querer стилистически возвышенным возлюбил (конкретизация на уровне коннотаций, или эмфатизация). Нейтральный характер испанского querer находит адекватные соответствия в английском герундии loving, а также немецком и французском глаголах wohlwollen и aimer. Элегантные вариации могут воспроизводить стиль оригинала. В РПТ ниже это не совсем удалось, поскольку эпитеты, связанные архисемой большого размера поддерживаются повтором наречия непомерно, растягивающего архисему на два слова: ФИТ: - Est-ce qu’ill arrivé? Demanda Prullière, qui entra, dans son costume d’amiral suisse, avec son grand sabre, ses bottes énormes, son plumet immense. (Zola. Nana) РПТ: - Пришёл? – спросил, входя, Прюльер в фантастическом костюме швейцарского адмирала, с непомерно длинной саблей, в огромных сапогах и с непомерно высоким плюмажем. АПТ: "Has he arrived?" asked Prulliere, entering the room in his Alpine admiral's costume, which was set off by a big sword, enormous top boots and a vast tuft of plumes. В АПТ лексико-синтаксическая организация ФИТ сохраняется, подчёркивая отсебятину в РПТ, где добавление ненужного повтора можно было легко обойти, прибегнув к стилистическим ресурсам суффиксации. Тогда вместо непомерно длинной появилось бы длиннющей, а вместо непомерно высоким - высоченным. Несовпадение картин мира, актуализирующее своеобразие дифференциации концептов в разных языках, выступает особенно ярко в тех случаях, когда денотатом является предмет материального мира. Классическим примером, который воспроизводят едва ли ни все учебники перевода, является английское существительное drugstore. Словарь сообщает: типично американское заведение, сочетающее аптеку и магазинчик товаров первой необходимости; здесь можно приобрести лекарства (в том числе, по рецепту врача в рецептурном отделе [prescription counter]), товары личной гигиены, косметику, журналы, сигареты, открытки [Hallmark], бестселлеры [bestseller] и другие книжки в мягкой обложке [paperback], а кое-где - и корм для кошек и собак, продукты питания и даже одежду. Поскольку, такой материальный объект отсутствует у нас, то переводчику остаётся выбирать между частичным эквивалентом (магазин, аптека или закусочная – в зависимости от контекста), транскрипцией (драгстор), заимствованием (drugstore) или пояснительным переводом в духе дефиниции, приведённой выше. Немецкий и французский предпочитают заимствование (в немецком единственная дань языковым нормам ПЯ – большая буква: Drugstore). Испанский предлагает пояснительный перевод: establecimiento que vende medicamentos, cosméticos, periódicos y una gran variedad de artículos. Есть примеры не столь известные, но не менее выразительные. ИИТ: Atravesó la sala de visitas y la sala de estar… (G. G. Marquez. Cien años de soledad). РПТ: Он прошёл через гостиную и залу... АПТ: He went through the parlor and the living room. НПТ:…durchschritt er Besuchs- und Wohnzimmer. ФПТ: Il traversa le salon et la sale commune. Испанские словосочетания la sala de visitas и la sala de estar имеют в русском языке одинаковые вариантные соответствия гостиная и зал (зала), которые используются в русском языке как абсолютные синонимы, потому что для нас оба слова относятся к одному и тому же материальному объекту. Анализ словарных дефиниций говорит о том, что такая же ситуация наблюдается в английском, немецком и французском. Таким образом, во всех текстах перевода появляется оттенок чужеродности (явление гибридизации), который можно было бы избежать с помощью привлечения имени, которое может быть противопоставлено как гостиной, так и залу: Он прошёл через прихожую и залу. Н. К. Гарбовский в качестве иллюстрации дифференциации без конкретизации приводит пример замены еловых иголок в РИТ на pine-needles в АПТ. Такая замена вызвана тем, что в русском языке в зависимости от ситуации используются как еловые иголки, так и сосновые иголки. В английском языке образ сосновых иголок доминирует над образом еловых иголок. Поэтому pine-needles (сосновые иголки) принимает на себя собирательно-обобщающее функцию обозначения опавшей хвои как сосны, так и ели (Гарбовский, 2004: 456). Иногда бывает трудно ответить на вопрос, какой логикой руководствовался переводчик, отвергая словарное соответствие в пользу его синонима, отличающегося другими коннотациями. ФИТ: Ils devaient avoir une bonne tête, tous la langue pendante, commes des toutous assis en rond sur leur derrière (Zola. Nana). РПТ: Весёленька, должно быть, картина – сидят в кружок, как псы, высунув язык! АПТ: They ought to be looking lovely in there with their tongues hanging out like a lot of bowwows sitting round on their behinds. «Элегантная» вариация в РПТ - псы – теряет коннотацию детской речи, присутствующую в существительном ФИТ toutous, (соответствие в АПТ- bowwows - сохраняет эту коннотацию). Другой причиной нежелательности такой функциональной замены в РПТ является наличие потенциальной семы угрозы в существительном псы (ср.: разъярённые псы, фашистские псы, псы войны). Героиня романа существительным toutous выражает презрение к ухажёрам, готовым терпеть её любую прихоть. Третьей причиной, по которой синонимическая замена не устраивает, состоит в том, что информационные потери в РПТ неизбежны в другом месте: стилистические нормы русского языка, в отличие от английского, противятся воспроизведению sur leur derrière (обстоятельство образа действия ФИТ развивает идею пренебрежительного отношения). Значит, следует быть особенно внимательным к возможности сохранения этой коннотации в других сегментах текста. Наиболее подходящим соответствием в РПТ было бы собачки. Данный пример демонстрирует опасность жонглирования элегантными вариациями, которые даже при наличии общей семы (архисемы) тяготеют к разным контекстам. К случаям появления дифференциации c ситуативно-обусловленной конкретизацией следует отнести некоторые примеры модной номинации (buzz words), которыми пестрят газеты. Речь идёт о том, что некоторые слова и словосочетания в рамках жанра «новости» приобретают дифференциальные признаки, не зарегистрированные словарями. Так, английское слово surge имеет словарное значение «рост, наращивание» (войск, усилий, инвестиций и т. д.) и предполагает в этом случае контекстуальную конкретизацию. Использование этой метафоры без формальной конкретизации позволяет предполагать, что на некоторое время данное слово стало носителем имплицитной конкретизации. В декабре 2009 года англоязычные масс медиа пестрели заголовками Obama has approved the surge (Обама одобрил отправку подкреплений в Афганистан). Это выражение оказалось крепким орешком для сильных студентов инъяза, которые не всегда следят за англоязычными выпусками новостей, что является серьёзным препятствием для постижения метонимического «айсберга». 2) «В любом языке есть слова с более общим или с более конкретным значением, выражающие родовые или видовые понятия: слово «собака» называет больший класс объектов, чем слово «бульдог» (Комиссаров, 2001: 161). Принято считать, что в английском языке есть много слов, требующих конкретизации в процессе перевода на русский язык. Так, в большинстве случаев при переводе на русский язык конкретизации подлежат английские глаголы речи (такие, как say и tell), глаголы движения (такие, как get, take, give, make, come, go и др.), глаголы бытия и обладания (такие, как be и have), существительные man, woman, person, creature, thing и др. Изменения русского именного сказуемого в английское глагольное всегда требует конкретизации глагола be: She is at school - Она учится в школе; The concert was on Sunday - Концерт состоялся в воскресенье. Не is in the Army - Он служит в армии. Некоторые английские существительные представляют собой очень неудобный материал для перевода из-за широкого диапазона их неизбежной конкретизации: АИТ The hotel has conference facilities — ИПТ El hotel dispone de sala(s) de conferencia АИТ There was but little need of postal facilities. — РПТ В почтовых услугах практически не было потребности. АИТ facilities for the disabled — ФПТ installations pour les handicapés Столь же повсеместно отмечается, что в языках европейского психотипа слова широкой семантики наиболее присущи французскому языку. Андре Жид сравнил это качество французского языка с рисунком, выполненным простым карандашом, изящество которого превосходит рисунки, сделанные красками: «Il est du génie de notre langue de faire prévaloir le dessin sur la couleur» (Gide, Lettre sur le langage, Amérique française, November 1941) (Viney, 1998 : 52). Французские слова широкой семантики в переводе получают контекстуальную конкретизацию и приобретают «цвет», если пользоваться метафорой Андре Жида. В примере ниже «цвет» приобретает многозначное существительное garçon: ФИТ: Les garçons enlevaient les assiettes à potage, des crépinettes de lapereaux aux truffes et des gnocchis au parmesan circulaient (Zola. Nana). РПТ: Официанты убрали глубокие тарелки и разносили теперь кроличьи сосиски и котлеты с пармезаном. АПТ: The waiters took away the soup plates and circulated rissoles of young rabbit with truffles and "niokys" and powdered cheese. Расставляют и убирают блюда, конечно, не мальчики, юноши или парни, а именно официанты. Конкретизация осуществляется не только в рамках узкого, но и в рамках не столь очевидного широкого контекста. Так, в следующем примере конкретизация оправдана тем, что речь идёт о мужчинах, посещающих злачные места и охотящихся за доступными женщинами: ФИТ: Est-ce que je sais, moi! est-ce que je connais toute les filles de Paris !... (Zola. Nana). РПТ: А я почём знаю? Неужели я обязан помнить всех парижских девок?... АПТ: What do I know? Am I acquainted with all the light ladies in Paris? Существительное широкой семантики оригинала (toute les filles de Paris - букв.: все девицы Парижа) уточняется прилагательным light в английском переводе и суффиксом в русском, образующим существительное-эпитет с отрицательной оценкой девок. Обратный перевод в данном случае является несложным экспериментом, который подтверждает факт конкретизации. В обратном переводе на французский девки и light ladies имеют вариантные соответствия: fille des rues, fille publique, fille de joie. Определительная структура английского выражения light ladies напоминает французские соответствия, хотя имеет другую образную основу. Вместе с тем, исследование лексикографических эквивалентов обнаруживает её архаический характер. Больше гармонирует со стилистическими нормами мужского разговора, в котором подразумевается, что все женщины отличаются лёгким поведением, существительные-эпитеты whore и broad. Рядом с конкретизацией часто появляется генерализация. Как и конкретизация, генерализация является одним из наиболее частотных приёмов семантической модификации и, подобно конкретизации, имеет своё имя, которое отличает её вместе с конкретизацией и антонимическим переводом от всех других типов модуляции. В следующем примере наблюдаются оба приёма. Генерализациия: les coudes – рукой (слово с конкретным значением заменяется другим словом с более общим значением). Конкретизация: la faire manger - кормить её с ложечки. В этом случае конкретизирующая замена происходит на уровне словосочетания: абстрактная транслема заменяется конкретной ЕП. ФИТ: Clarisse, qui ne pouvait remuer les coudes, disait à Vandeuvres qu’elle comptait sur lui pour la faire manger (Zola. Nana). РПТ: Кларисса, которую так зажали, что она не могла рукой пошевелить, заявила Вандевру, что ему придётся кормить её с ложечки. АПТ: Clarisse, who could not move her elbows, told Vandeuvres that she counted on him to feed her. Глагол faire в конструкции с инфинитивом выражает побуждение к тому, что выражено инфинитивом – никакого указания на способ кормления нет. Другими словами, Кларисса просит Вандевра накормить её. Откуда же появляется ложечка в РПТ? Очевидно, из всех возможных способов накормить человека, который не может воспользоваться собственными руками, кормление с ложечки считается самым вероятным способом. Тем более, это хорошо вписываются в ситуацию светской вечеринки, когда гости из кожи вон лезут, ухаживая друг за другом. При этом некоторым женщинам нравится играть роль капризного ребёнка, которого нужно кормить с ложечки. Этот пример иллюстрирует использование конкретизации вместе с экспликацией (материализацией скрытого концепта), обуславливающей возникновение нового языкового материала - добавление. 3) В примерах, иллюстрирующих конкретизацию в учебниках перевода, чаще всего уточняется денотат. Но конкретизацию можно представить и на уровне коннотаций. ФИТ: Mon cher, avez-vous jamais vu une femme aimée se faire religieuse? (Zola. Nana) РПТ: Видели ли вы, голубчик, чтобы женщина, которую любят, ни с того ни с сего пошла в монастырь? АПТ: "My dear fellow, have you ever seen a woman who was really loved become a nun?" Абстрактный признак se faire religieuse (становиться религиозным) выступает гиперонимом конкретизирующих номинаций (гипонимов) пойти в монастырь и become a nun (стать монахиней). Сходную природу имеет явление эмфатизации (замена стилистически нейтральной единицы стилистически окрашенной). Здесь имеет место та же конкретизация, но не на уровне денотата, а на уровне коннотаций. ФИТ: Mais, tout d’un coup, au moment où il s’avançait sur Labordette, il devint blême et s’abattit devant le buffet, comme une masse. РПТ: Но, двинувшись навстречу Лабордету, Фукармон вдруг побледнел как полотно и рухнул у буфета безжизненной массой. АПТ: But suddenly, just as he was advancing upon Labordette, he grew ashy white and fell down in a heap in front of the sideboard. В РПТ наблюдается эмфатизация за счёт добавления эпитета безжизненной, актуализирующего потенциальную сему абстрактного существительного. В АПТ меняется грамматическое оформление сравнения (транспозиция), так как сохранить его формальную структуру мешают нормы английского языка: нельзя сказать like a heap, as a heap*. Но АПТ обходится без эмфатизации, обозначая большую степень верности (faithfulness) оригиналу. Эмфатизация обнаруживает неисчерпаемое разнообразие форм. Источником стилистической маркированности в русском языке часто выступает суффиксация. Сравните: мама – мамка, мамаша, мамочка, мамуля, мамулечка, мамуся, муля, маман. В РПТ «Нана» суффиксация наблюдается в переводе таких транслем, как: 1. ФИТ: papa РПТ: папочка АПТ: papa 2. ФИТ: mes petites chattes РПТ: кисаньки мои АПТ: my kittens 3. ФИТ: les petits РПТ: этих малюток АПТ: his children 4. ФИТ: cabotins РПТ: актёришки АПТ: third-rate play actors 5. ФИТ: la mère РПТ: мамаша АПТ: the mother 6. ФИТ: bête РПТ: дурёха АПТ: stupid 7. ФИТ: un monsieur malpropre РПТ: господинчик не из чистоплотных АПТ: a dirty gent 8. ФИТ: mon petit chat РПТ: котёночек АПТ: duckie 9. ФИТ: Quel cochon de temps! РПТ: Ну, и погодка! АПТ: "What filthy weather!" 10. ФИТ: grande bête РПТ: дурачок АПТ: ye great brute!" Все существительные во второй колонке являются стилистически маркированными единицами, локализующими своё стилистическое значение в суффиксе. Другими словами, все суффиксы в РПТ стилистически значимы. Но появление в ПТ стилистически маркированной единицы не всегда указывает на присутствие эмфатизации. В приведённых соответствиях эмфатизация наблюдается в примерах 1(papa - папочка), 5 (la mère - мамаша), 6 (bête - дурёха). В примерах 1 и 5 имеет место первичная эмфатизация: на месте нейтральной единицы появляется стилистически маркированная (классический тип эмфатизации). В примере 6 наблюдается вторичная эмфатизация: на месте отрицательно-оценочного эпитета, являющегося, безусловно, стилистически маркированной единицей, появляется тоже стилистически маркированная единица, в которой, однако, носителем стилистического значения выступает как отрицательно-оценочный эпитет в целом, так и его суффикс. Эта двойная локализация стилистического значения в РПТ, по сравнению с одинарной в ФИТ, позволяет говорить о присутствии эмфатизации. Во всех соответствиях АПТ используются словарные эквиваленты ФИТ. В остальных семи случаях стилистически значимый суффикс в РПТ выступает средством межуровневой компенсации: то, что в ФИТ выражено на лексическом уровне, появляется в РПТ на морфологическом уровне: 2. ФИТ: mes petites chattes РПТ: кисаньки мои АПТ: my kittens В ФИТ прилагательное актуализирует не значение размера, а ласкательно-ироническую оценочность, т. е. выступает эпитетом, коннотации которого передаются в РПТ на другом уровне языковой структуры суффиксом, а в АПТ с этой целью используется отдельная лексема. 3. ФИТ: les petits РПТ: этих малюток АПТ: his children В ФИТ экспрессивность достигается субстантивацией прилагательного, имплицирующего ласкательную оценочность. Коннотации прилагательного передаются в РПТ суффиксом, а в АПТ наблюдается нейтрализация транслемы les petits. 4. ФИТ: cabotins РПТ: актёришки АПТ: third-rate play actors Коннотации дерогативного эпитета ФИТ cabotins передаются в РПТ суффиксом, а в АПТ эксплицируются логическим перифразом third-rate play actors. 7.ФИТ: un monsieur malpropre РПТ: господинчик не из чистоплотных АПТ: a dirty gent Коннотации отрицательно-оценочного эпитета передаются суффиксом в РПТ. В АПТ наблюдается вторичная эмфатизация: отрицательная оценка актуализируется в двух элементах (отрицательно-оценочном узуальном эпитете dirty и в дерогативно-разговорном существительном gent). 8. ФИТ: mon petit chat РПТ: котёночек АПТ: duckie Ласкательно-интимный зооморфизм ФИТ mon petit chat имеет в РПТ соответствие в виде интимного вокатива с уменьшительно-ласкательным суффиксом (межуровневая компенсация). В АПТ тоже используется интимный вокатив с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Изменение образной основы в АПТ обнаруживает желание переводчика уйти от ближайшего соответствия, что характерно для механизма элегантных вариаций. 9. ФИТ: Quel cochon de temps! РПТ: Ну, и погодка! АПТ: "What filthy weather!" Реверсированный эпитет ФИТ (букв. свинская погода) передаётся в РПТ отрицательно-оценочным эпитетом, коннотации которого генерируются суффиксом (опять межуровневая компенсация). В АПТ соответствующие коннотации передаются узуальным отрицательно-оценочным эпитетом. 10. ФИТ: grande bête РПТ: дурачок АПТ: ye great brute!" Фамильярные коннотации иронического вокатива передаются функциональным аналогом в РПТ, коннотации которого локализованы в суффиксе (опять межуровневая компенсация). В АПТ можно говорить об эквивалентном переводе применительно к прилагательному и о вариантном соответствии применительно к вокативу. В организации эмфатизации принимает участие весь диапазон стилистических приёмов. В следующем примере в РПТ эмфатизацию организует сравнение: ФИТ: Pourtant, un petit blond, l’air maladif, répétait avec insistance (Zola. Nana) РПТ: Меж тем какой-то блондинчик болезненного вида твердил настойчиво, как попугай. АПТ: Notwithstanding this, however, a little sickly looking light-haired man kept insistently repeating. Абстрактное обстоятельство образа действия ФИТ avec insistance воспроизводится таким же обстоятельством в АПТ (правда, с изменением своей морфологической структуры – одна из разновидностей транспозиции) и получает стилистическое выдвижение с помощью сравнения в РПТ. В следующем примере эмфатизация на основе гиперболы наблюдается как в РПТ, так и в АПТ: ФИТ: Mais Nana, vexée, repondit, répondit que le ministre allait chez des gens qui ne la valaient certainement pas. РПТ: Но Нана, уязвлённая, ответила, что министру случается бывать у людей, которые мизинца её не стоят. АПТ: …but Nana answered in a huff that the minister went to the houses of people she didn't care a pin for. Образная основа гипербол в РПТ и АПТ разная, но обе они придают стилистическое усиление нейтральному наречию ФИТ certainement. В следующем примере эмфатизация на основе перифраза происходит в АПТ: ФИТ: Sa jeunesse, son embarras, la drôle de mine qu’ll avait avec ses fleurs, attendrirent Nana, qui éclata d’un beau rire. РПТ: Его молодость, смущённый вид, нелепая возня с букетом умилили Нана, и она добродушно расхохоталась. АПТ: His youth, his embarrassment and the funny figure he cut in his struggles with his flowers melted Nana's heart, and she burst into a pretty peal of laughter. Соответствие attendrirent – умилили можно признать эквивалентным, а вот метафорический перифраз в АПТ (melted Nana's heart) эксплицирует и конкретизирует абстрактную семантику французского глагола. Ближе к оригиналу было бы moved Nana, touched Nana. Метафорический перифраз на месте нейтрального глагола позволяет констатировать эмфатизацию в АПТ. Другими словами, конкретизация в данном случае наблюдается на уровне коннотаций. 4) В процессе конкретизации может материализоваться идея, присутствующая в оригинале в имплицитной форме. Поэтому конкретизация может быть связана с приёмами экспликации и добавления (более подробно об этом см. в трансформации добавления). ФИТ: Ce Steiner qui avait promis un hôtel à Rose, autrefois! (Zola. Nana). РПТ: Эта скотина Штейнер в своё время обещал купить Розе особняк. АПТ: Oh, that Steiner! He had promised Rose a fine house in the old days! Это предложение – часть внутреннего монолога героя, чьи меркантильные ожидания заполучить через любовника своей жены особняк оказались обмануты. Инвектива, имплицитно присутствующая в указательном местоимении ФИТ сe, которое является единственным определением имени Steiner, эксплицируется в метафорическом эпитете РПТ скотина, который с помощью механизма добавления материализует и локализует идею негодования. В АПТ в этих целях используется членение предложения (один из видов транспозиции), в результате чего инвектива локализуется в номинативном восклицательном предложении с добавлением междометия: Oh, that Steiner! Идея обманутых надежд присутствует в грамматической организации ФИТ и АПТ соответственно в формах Plus-que-parfait и Past Perfect, но только метафорический эпитет РПТ расставляет в оценочных коннотациях все точки над i. ФИТ: Elle s’était assise (1), elle parlait orgueilleusement de son fils aîné, un grand gaillard (2) qui, après s’être engagé dans un coup de tête (3), venait d’arriver (4) très vite au grade de lieutenant (5) (Zola. Nana). РПТ: Она уселась(1), она с гордостью заговорила о своём старшем сыне: он хоть и сорвиголова (3), но вот поступил на военную службу и очень быстро дослужился (4) до лейтенантских нашивок (5). АПТ: She had seated herself (1) and began talking with considerable pride of her eldest son, a great big fellow (2) who, after enlisting in a fit of waywardness (3), had of late very rapidly attained (4) the rank of lieutenant (5). Прокомментируем последовательно пронумерованные соответствия: (1) Конкретизация происходит в РПТ. Сравните: она села – она уселась. Второй глагол имеет более конкретную семантику: уселась – расположилась с удобством. (2) Не обнаруживает соответствия в русском переводе, хотя таковое имеется: молодцеватый парень. Эту семантику приблизительно передаёт тавтология АПТ: a great big fellow. Опущение данного эпитета можно рассматривать, как упрощение семантической структуры образа. Упрощение присуще конкретизации, но в данном случае оно ведёт к искажению информации, поскольку за счёт опущения признака с положительно-оценочными коннотациями (молодцеватость) другой признак с отрицательно-оценочными коннотациями (сумасбродство) получает чрезмерное выдвижение. (3) АПТ точно передаёт характер поступления на военную службу: в приступе сумасбродства (in a fit of waywardness). В русском переводе героя характеризуют как сорвиголова, но это оказывается никак логически не связано с его поступлением на военную службу. (4) Французский глагол широкой семантики arriver конкретизируется в РПТ (с большей степенью конкретизации) и в АПТ (с меньшей степенью конкретизации). (5) АПТ в точности воспроизводит ФИТ, а РПТ звание лейтенанта конкретизируется сопутствующими знаками отличия: нашивками. 5) «Неправильно конкретизировать то, что намеренно завуалировано в подлиннике» (Рецкер, 2007: 47). Конкретизация требует чрезвычайной деликатности в обращении с материалом оригинала, с которым она никогда не должна вступать в отношения противоречия. Так, например, герой романа Золя рассказывает о встречах своей знакомой по имени Леонида с приглашённым Леонидой тенором. Разговор происходит в старинном графском доме и носит характер светской беседы. Наверное, стилистика жанра делает излишним упоминание любовной связи между Леонидой и тенором. Такое построение воспроизводится в АПТ (cм. использование соответствующих личных местоимений для повторной номинации «тенора») и нарушается в РПТ конкретизирующим добавлением «милый»: ФИТ – Une autre fois, continuait Steiner tout bas, Léonide a fait venir son ténor à Montauban. Elle habitait le château de Beaurecueil, deux lieues plus loin, et elle arrivait tous les jour, dans une calèche attelé de deux chevaux, pour le voir au Lion-d’Or, où il était descendu (Zola. Nana). РПТ – Как-то раз, - продолжал Штейнер уже совсем шопотом, - Леонида выписала в Монтобан своего тенора. Сама она жила в замке Боркейль, в двух лье за Монтобаном, и каждый день приезжала в коляске, запряжённой парой, повидаться со своим милым, который стоял в отеле «Золотой лев». АПТ "On another occasion," continued Steiner in still lower tones, "Leonide got her tenor down to Montauban. She was living in the Chateau de Beaurecueil, two leagues farther off, and she used to come in daily in a carriage and pair in order to visit him at the Lion d'Or, where he had put up”. В заключение важно отметить, что механизм конкретизации может действовать в разном направлении в разных языках перевода: ФИТ: Est-ce que vous êtes souffrante, ma chère? Demanda Mme Chantereau, la femme d’un maître de forges, en voyant la comtesse prise d’un léger frisson, qui la pâlissait. РПТ: - Вам нездоровится, дорогая? – обратилась к хозяйке г-жа Шантеро, жена заводчика, видя, что графиня вздрогнула и побледнела. АПТ: "Are you out of sorts, my dear?" asked Mme Chantereau, the wife of an ironmaster, seeing the countess shivering slightly and growing pale as she did so. Конкретизация наблюдается как в русском, так и в английском переводе, но она происходит в разных направлениях. Французский глагол souffrir (страдать, мучиться) связан причинно-следственными отношениями как с русским, так и с английским соответствиями: если человеку нездоровится, или если он не в духе (out of sorts), значит – он страдает. Имеющиеся индикаторы лингвистического контекста (en voyant la comtesse prise d’un léger frisson, qui la pâlissait) позволяют конкретизировать ситуацию как в толковании РПТ, так и в толковании АПТ. Правда, ответ графини (J’ai eu un peu froid) делает конкретизацию РПТ более соответствующей контексту.