Овсянников В. В. Военная метафора в англоязычном публицистическом дискурсе - Единицы перевода - Каталог статей

Овсянников В. В. Военная метафора в англоязычном публицистическом дискурсе // Культура народов Причерноморья. - № 168. Том 2. Симферополь: Межвузовский центр «Крым», 2009. - С. 141 – 143. ВОЕННАЯ МЕТАФОРА В АНГЛОЯЗЫЧНОМ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (10 библиографических записей) Военная метафора играет ключевую роль в англоязычном публицистическом дискурсе. Это ставит под сомнение некоторые утверждения о месте военной метафоре в английском языке, сделанные в сопоставительных исследованиях. Ключевые слова: метафора, сценарий, англоязычный публицистический дискурс, конвергенция, языковая картина мира МІЛІТАРНА МЕТАФОРА В АНГЛОМОВНОМУ ПУБЛІЦИСТИЧНОМУ ДИСКУРСІ (10 бібліографічних записів) Мілітарна метафора грає ключову роль в англомовному публіцистичному дискурсі. Це ставить під сумнів деякі твердження про місце мілітарної метафори в англійській мові, зроблені в порівняльних дослідженнях. Ключові слова: метафора, сценарій, англомовний публіцистичний дискурс, конвергенція, мовна картина світу MILITARY METAPHORS OF NEWSPAPER ENGLISH (10 references) Military metaphors keep a high profile in Newspaper English. It leaves open to criticism some ideas about the functions of military metaphors that emerged in comparative studies. Key words: metaphor, scenario, Newspaper English, convergence, the language picture of the world Цель настоящей статьи – обозначить центральное место военной метафоры в англоязычном публицистическом дискурсе. Утверждение о «скромной» роли военной метафоры в английском языке (по сравнению с русским), которое подвергается сомнению в настоящей статье, принадлежит выдающемуся американскому учёному, профессору, переводчику ООН и автору широко известных трудов в области переводоведения Линн Виссон: «В советской политической и экономической лексике англоговорящих слушателей часто удивляло изобилие слов, которые брались из военного дела: «арсеналы средств», «вахта мира», «борьба за производительность труда», «новый фронт в промышленности», «ударный труд». Хотя со времени М. Горбачёва эта воинствующая терминология, стала значительно скромнее, она, очевидно, складывалась десятилетиями и оставила свой след в русской политической прозе. В первые годы гласности советские комментаторы даже выражали обеспокоенность тем, что столь милитаристский словарь может создать у иностранцев неправильное впечатление, будто СССР собирается вести войну со своими партнёрами по переговорам, и предлагали более нейтральные варианты перевода для явно агрессивных выражений. Например: борьба за производительность труда – labor efficiency campaign боеспособность - efficiency, readiness борьба за первое место - competition for first place Хотя в английском сложился и устоялся свой набор «военных» метафор, они довольно малочисленны, встречаются намного реже и поэтому не режут слух» [2, с. 57]. Испытывая глубокое уважение к Линн Виссон и признавая её авторитет, я в своей многолетней полемике с ней продолжаю оспаривать прямолинейное толкование гипотезы Сепира – Уорфа, которое входит в антагонистическое противоречие с известным положением Ф. де Соссюра о том, что одна и та же языковая единица может выражать разные функции, а одна и та же функция может вербализоваться в разных единицах [6, с. 101]. Любой непредвзятый взгляд обнаруживает россыпи военных метафор в англоязычном публицистическом дискурсе: In America and Europe, new rules are already running into stiff resistance—mostly from regulators themselves (Economist, May 28, 2009) – о новых правилах контроля за деятельностью банков. «…the expenses scandal claims three more casualties» (Independent, May 29, 2009) – отставки английских министров в связи со скандалом вокруг использования государственных средств на личные нужды. «Angela Merkel issued an astonishing attack last night on Labour's flagship policy of printing money to pull Britain out of a recession» (Daily Mail, June 3, 2009) – немецкая критика экономической политики английских лейбористов. «Declan Ganley, the leader of Libertas, lost out in a battle for the region's third European seat…» (Guardian, June 8, 2009) – о результатах выборов в Европарламент. Одна из телепрограмм английской «Telegraph» называется Business Bullet. Такое заметное присутствие военной метафоры в англоязычном публицистическом дискурсе объясняется рядом причин. 1. Борьба за выживание, в которой побеждает сильнейший, занимает виднейшее место в западной культуре. Достаточно вспомнить мифологию, литературу, поэзию, философию, живопись, музыку, систему образования и другие формы культуры, чтобы убедиться в том, что Дарвин и Маркс, Киплинг и Гейне, Спенсер и Ницше, Цезарь и Наполеон - каждый по своему, внесли лепту в такое толкование смысла жизни. Эту культуру называют греко-римской или иудейско-христианской. Шарль Балли определял её как культуру языков европейского психотипа [1, с. 17]. 2. Данный дискурс агрессивен по своей природе: "All successful newspapers are ceaselessly querulous and bellicose. They never defend anyone or anything if they can help it; if the job is forced upon them, they tackle it by denouncing someone or something else" (H.L.Mencken. Prejudice, First Series, 1919) [10, с. 173]. 3. Самая живая форма языка – разговорная речь – насыщена военными метафорами, которые активно проникают в другие виды дискурса. Знаменитый труд Лакоффа и Джонсона начинается анализом военной метафоры с концептуальной основой argument is war, что едва ли является простым совпадением: Your claims are indefensible. He attacked every weak point in my argument. His criticisms were right on target. I demolished his argument. I've never won an argument with him. You disagree? Okay, shoot! If you use that strategy, he'll wipe you out. He shot down all of my arguments. Спор не тождественен войне. Это, разумеется, разные вещи, но картина мира в английском языке интерпретирует спор именно в терминах войны. Когда авторы предлагают читателю представить спор в виде танца, они подводят его к выводу, что в этом случае спор для носителей английского языка перестаёт быть спором [9, с. 4]. 4. Новости являются главным жанром публицистического дискурса, поскольку несут информацию о таких событиях, как перевороты, войны, теракты, несчастные случаи и природные катаклизмы: одним словом, главные сценарии этого жанра связаны с насилием и гибелью людей (hard stories). Новости из области спорта, науки, театра, экономики и т. д. приобретают особо острую форму, когда они аранжируются военными сценариями: “Bad news is good news” [8, с. 79]. В конце выпуска новостей помещаются события, не имеющие конфликтной основы (soft stories). В изложении этих событий часто присутствует юмор. Метафорика «злых» новостей может иметь «добрые» сценарии. Так, например, британская «Таймс» помещает тревожную новость с очевидным конфликтным сценарием под заголовком: No shortage of European bedfellows for BNP The BNP has a wide choice of neo-fascist bedfellows to team up with in the European Parliament (Times, June 8, 2009). Назначение легкомысленной метафоры – выразить презрение к британским наци, которые могут рассчитывать не на прочный политический союз (имплицируется обозначающее «брак»), а только на интрижку с такими же узколобыми, как они. В настоящей статье анализируются случаи из противоположного репертура языковой игры: концептуализация мира военными терминами. Выясняется, что военная метафора присутствует во всех тематических блоках англоязычного публицистического дискурса, выделенных Джоном Хартли. Однако, наблюдаются тексты, в которых военная метафора обретает статус доминантного сценария, который консолидирует языковой материал вполне сознательной интерпретацией. Это тексты из области экономических новостей. Военная метафора играет в них роль доминантного сценария не в результате картины мира, не под влиянием дискурсивных стратегий, не по стилистическим соображениям, а по другому функциональному назначению: она выполняет роль метаязыка, которым явление исследуется на специальном уровне знаний (в отличие от любительского). Исследование метафорики в экономических текстах считается актуальным в связи с тем обстоятельством, что в других языках рассматриваемые единицы сплошь и рядом не находят регулярных соответствий: «Business and financial texts in English contain a large number of simple and complex metaphors: markets are bullish and bearish, profits soar, peak, dive and plummet, while carpetbaggers besiege building societies and banks employ a scorched-earth policy in the face of hostile take-over bids. Some of these have a fixed translation in another language, but the more complex and individualistic metaphors do not. Similarly, the translation of business texts into English requires more than just attention to the informative value of the ST, since such a method could create an English TT that is lacking in the expressive function of language» [11, с. 76]. Метафоры в рассматриваемом примере образуются с помощью одной языковой единицы (простая метафора), двух или больше единиц (сложная метафора). Под влиянием такого требования публицистического (газетного) дискурса, как экономия пространства (малая форма – много значений) [3], сложная метафора приобретает здесь привилегированный статус. Так, модель «экономика – война») в метафоре carpetbaggers besiege актуализируется вневременной военной референцией besiege и аллюзией к событиям гражданской войны в США: carpetbaggers (северяне-авантюристы, приехавшие на Юг после Гражданской войны 1861-65 гг. в надежде быстро сколотить там состояние и сделать политическую карьеру). В другом примере идея агрессивного действия имплицируется всеми тремя составляющими hostile(1) take-over(2) bids (3). Из приведённой цитаты становится ясно, что общее обозначаемое «экономика» может актуализироваться частными обозначаемыми markets, profits, building societies, banks и т. д. Эти частные обозначаемые контекстуализируются разными метафорическими моделями: экономика – животное (bullish and bearish), экономика – транспортное средство (soar, peak, dive and plummet), экономика – война (carpetbaggers besiege, a scorched-earth policy, hostile take-over bids). Последняя концептуальная модель – не только «метафоры, которыми мы живём» (неосознанная концептуализация), но и метафоры, с помощью которых мы исследуем (осознанная концептуализация). Для языковой картины, объединяющей народы европейского психотипа, привычными моделями вербализации концепта «экономика» следует считать такие, которые описывают данный концепт как: 1) живой организм (сильный, слабый, жизнеспособный, неприспособленный и т. д.), который может страдать и болеть, лечиться, выздоравливать, переживать кризис, слабеть, впадать в кому и умирать; 2) транспортное средство, которое рискует сойти с рельс (поезд), войти в штопор (самолёт), плыть по течению (корабль), сойти с гонок для замены колёс (автомобиль) и т. д.; 3) игра, в которой есть короли и пешки (шахматы), тузы и шестёрки, прикуп и козыри (карты), подача, штрафной и гол (футбол) и т. д.; 4) стихия, которая грозит благосостоянию людей молниями, наводнениями, извержениями, пожарами, засухами, ураганами, землетрясениями, лавинами, оползнями и смерчам; 5) война, неизменными атрибутами которой являются разведка, диверсия, десант, рейд в тыл противника, захват плацдарма, фланговая атака, артналёт и т. д. Победитель в этой войне принимает капитуляцию у побеждённых, облагает их контрибуцией и диктует им условия мира. Осознанная концептуализация наблюдается только в последнем случае, что подтверждается исследованием метаязыка экономики. В 1986 году вышла книга «Маркетинговые войны». Авторы этого бестселлера - Эл Райс и Джек Траут – убедительно показывают, что вопреки всем научным дефинициям, суть маркетинга сводится к формуле: маркетинг — это война (осознанная концептуальная метафора): «…маркетологи должны готовиться вести войну. Успешные маркетинговые кампании все чаще и чаще приходится планировать, как военные операции. Все более важным будет становиться стратегическое планирование. Компаниям придется научиться атаковать конкурентов и обходить их с флангов, овладеть навыками ведения партизанской войны. Им понадобится разведка, чтобы знать о готовящихся действиях конкурентов. Что касается персонального уровня, тут маркетологам придется продемонстрировать те же достоинства, коими обладали великие военачальники: мужество, верность и непоколебимость [7]. Возвращаясь к началу статьи, хочу заметить, что сопоставительный анализ военных метафор на сайте euronews.net обнаруживает тексты, в которых новости на английском языке звучат более воинственно, чем, например, на русском, немецком, французском и испанском языках. Такова конфигурация метафор в новостных текстах, сообщающих о банкротстве американского автомобилестроительного гиганта «Дженерал Моторс». Военная метафора working with my auto task force в реплике президента США превращается в громоздкую гибридную единицу с опущением военной метафоры в русском тексте: Моя рабочая группа по ситуации в автоотрасли, “Джи эм” и её акционеры; заимствуется целиком немецким текстом in Zusammenarbeit mit meiner Auto-Task-Force, General Motors und den Anteilseignern; замещается метафорой из другой предметной области во французском тексте: еn travaillant avec ma cellule d’experts automobile, General Motors et ses actionnaires; полностью опускается в испанском тексте: El trabajo con General Motors y sus accionistas. Выводы 1. Военная метафора является неотъемлемой частью англоязычного публицистического дискурса, что вполне отвечает стилистическим нормам организации информации в нём и соответствует традициям той картины мира, которая сложилась в греко-римской (иудейско-христианской) культуре. 2. Жанр новостей использует военную метафору в качестве одного из приёмов драматизации информации. 3. В газетной концептуализации экономических новостей военная метафора выступает не только как стилистический приём, но и как метаязык представления концепта «экономика». Это позволяет представить данный концепт суперсценарием, подчиняющим остальные сценарии экономических новостей. 4. Экстраполяция военных сценариев на разные сферы жизни является важнейшим центростремительным фактором в языках европейского психотипа. С одной стороны, этот фактор обуславливает принципиальную переводимость между ними; с другой – исключает ситуации, когда один язык ведёт себя, как голубь, другой – как ястреб. Литература 1. Балли, Шарль. Французская стилистика (перевод с французского К. А. Долинина). – М.: Иностранная литература, 1961. – 395 с. 2. Виссон, Линн. Синхронный перевод с русского на английский. – М.: Р. Валент, 2000. – 272 с. 3. Овсянников В. В. Глобальная организация стилистического контекста в англоязычном газетном стиле // Вестник Санкт-Петербургского Университета, 2001. – С. 67-75. 4. Овсянников В. В., Овсянникова Е. В. Деловой английский: переводческий аспект. – Запорожье: Юридический институт МВД Украины, 2005. – 164 с. 5. Овсянников В.В. Экономическая метафора в сопоставительных исследованиях языков // Нова філологія. Збірник наукових праць. – Запоріжжя: ЗНУ, 2008. – С. 302 – 306. 6. Соссюр, Фердинанд де. Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977. – 696 с. 7. Траут, Джек. Райс, Эл. Маркетинговые войны. http://books.efaculty.kiev.ua/mrk/4/intro/ 8. Hartley, John. Understanding News. - London and New York:Routledge, 1995. – 203 p. 9. Lakoff, George and Johnson, Mark. Metaphors We Live by. – Chicago and London: The University of Chicago Press, 1980. – 276 p. 10. Metcalf, Fred. The Penguin Dictionary of Modern Humorous Quotations.- Penguin Books, 1987.- P.173. 11. Munday, Jeremy. Introducing Translation Studies: Theories and Applications. - Routledge: London and New York, 2004. – 222 p.
1 2 3 4 5 Категория: Единицы перевода \| Добавил: Voats (17.10.2009)
Просмотров: 3092 \| Рейтинг: 5.0/1