Пятница, 29.03.2024, 01:48
Главная Регистрация RSS
Приветствую Вас, Гость
Категории раздела
Елена Валентиновна [94]
Завдання і контрольні роботи для підтримки дистанційного навчання в Запорізькому багатопрофільному ліцеї № 99 Задания и контрольные работы для поддержки дистанционного обучения в Запорожском многопрофильном лицее № 99
Лекции [40]
Тексты для сопоставительного анализа [74]
ИЯ (английский)- ПЯ (русский)
Музыка [3]
Забавные переводческие истории [20]
Поэзия [39]
Конкурс переводов [7]
Оранжевые дети третьего рейха
Примеры переводческого анализа прозы [10]
Единицы перевода и трансформации [16]
УМКД: специальность 10. 02. 16 - переводоведение [97]
Комментарий преподавателя [10]
Конференции [4]
информационные письма
Владимир Валентинович [2]
Перевод деловой корреспонденции [21]
Программа, тезисы лекций, тексты лекций, тексты для анализа, литература, вопросы к экзамену
Все материалы домашней страницы [73]
Раздел отражает общение со студентами и особенности методической работы
Переводы А. В. Теренина [12]
В этом разделе собраны переводы песен, выполненные Александром Васильевичем Терениным, знатоком английского языка, исследователем с энциклопедическим багажом знаний, человеком необыкновенно скромным, обаятельным и талантливым, многолетней дружбой с которым горжусь. В настоящий момент А. В. Теренин заведует кафедрой английской филологии в Елабуге (Россия).
Мини-чат
200
English at Work


Вход на сайт
Поиск
Tegs
At University
Статистика
Главная » Файлы » Поэзия

Овсянников В.В. Овсянникова Е. В. ЯЗЫКОВАЯ ИГРА В «ПЕСНЕ ПИКТОВ» КИПЛИНГА (ПОСЛЕДНЕЕ «ПРОСТИ» УЧИТЕЛЮ)
19.06.2010, 18:03
УДК 811. 111: 81’27 Овсянников В.В. Овсянникова Е. В. ЯЗЫКОВАЯ ИГРА В «ПЕСНЕ ПИКТОВ» КИПЛИНГА (ПОСЛЕДНЕЕ «ПРОСТИ» УЧИТЕЛЮ)
 
 22 мая не стало Ирины Владимировны Арнольд. Потомку великого рода русских аристократов Раевских, в семейном древе которой есть и другое не менее славное имя – Достоевского, суждено было войти в историю с фамилией мужа. В этом факте – вся Ирина Владимировна, жизнь которой тесно связана с Петербургом, русской интеллигенцией, поэзией, англистикой и воспитанием последователей и единомышленников. Ещё при жизни профессор И. В. Арнольд заслужила почёт учёного с мировым именем. Без преувеличения можно констатировать: в мире англистики И. В. Арнольд – звезда первой величины. Едва ли её имя нуждается в комментариях на Украине, где в десятках городов живут и трудятся представители школы стилистики декодирования, которую зарубежные учёные чаще называют New Stylistics. С горечью должны констатировать, что былые связи между представителями славной школы нарушены политиками, которые под дымовую завесу глубокомысленных рассуждений о суверенитете на самом деле заняты продвижением своих шкурнических интересов. Кандидатский диплом, увенчавший очную аспирантуру на прославленной кафедре английской филологии ЛГПИ им. А. И. Герцена, требует, оказывается, нострификации на Украине! Такое издевательство сопровождается бесчисленными рогатками, мешающими науке развиваться нормально. Авторитет учёного и человека позволял Ирине Владимировне сохранять центростремительные силы в её главном детище – школе стилистики восприятия. Маяк погас. Что теперь? Держаться, не поддаваться вихрям враждебным, беречь сокровища бесценного наследия. Нам посчастливилось быть аспирантами кафедры английской филологии ЛГПИ им. А. И. Герцена и учиться искусству слова у замечательного Учителя и необыкновенной женщины, оставшейся до конца верной простым и ясным принципам человека и гражданина. 7 августа Ирине Владимировне исполнилось бы 102 года.
 
 
Цель статьи – показать непреходящую ценность такой интерпретации текста, которая отталкивается от особенностей организации информации в самом тексте, а не от внетекстовых импульсов, порождаемых стереотипами культуры и другими источниками. Эти импульсы могут не только расходиться с информацией, объективно содержащейся в тексте, но и прямо противоречить ей. Именно такие случаи, характеризующиеся термином «языковая игра», будут интересовать нас в данной статье. Языковая игра рассматривается на примере стихотворения Р. Киплинга с позиций стилистики восприятия, которая, как известно, главным теоретическим моментом интерпретации текста считает объективные сигналы, отправляемые читателю самим текстом в виде таких типов выдвижения, как тематическая сетка, конвергенция, обманутое ожидание и др. Информация, извлекаемая при помощи анализа организации выдвижения в тексте с позиций читателя, может отличаться от информации, привнесённой в анализ текста из других источников (биографических сведений, переписки, критики, традиционных представлений о литературном направлении и т. д.) [1]. Такой подход обнаруживает себя в трудах Картера, Лича и др. представителей «новой стилистики» [12], [13]. В известной степени школа стилистики декодирования противостоит тем, кто подчёркнуто дистанцировался от художественного текста, заявляя, что авторский стиль вредит объективности выводов об экспрессивной системе языка. Такую позицию занимают такие признанные авторитеты, как Шарль Балли, Вине и Дарбельне [2], [14]. Вместе с тем, выясняется, что художественная литература возвращает себе привилегированный статус в стилистике [3], [4], [8], [10] и др. Совершенно очевидным представляется и другое: отбор стилистических фактов происходит под знаком центрального места понятия «выдвижения» и точки зрения читателя (стилистика восприятия) [5], [6], [11] и др. Огромный импульс такие теоретические позиции придали монографическим исследованиям [7], [9] и др. Особое значение техника стилистики восприятия имеет в случаях языковой игры, когда автор мистифицирует читателя утверждениями (очень правдоподобными - на первый взгляд). Именно к таким случаям относится стихотворение Киплинга, которое предлагалось с 1975 по 2010 год студентам инъязовского курса стилистики с учебным заданием определить позицию автора по отношению к предметному содержанию стихотворения, или в другой терминологии – к его идейному содержанию, так как «безыдейных» произведений, которые любили разоблачать советские инквизиторы, не существует в природе. С разной степенью ясности, грамотности, убедительности и детализации ответ состоял в том, что Киплинг симпатизирует гонимым пиктам. 100 % опрашиваемых (!!!) дали такое толкование художественного замысла. Теоретически в ответе на этот вопрос студенты могли опираться на: сигналы внутритекстовой информации и внетекстовой информации. Сигналы внутритекстовой информации студенты чаще всего воспринимают на уровне ещё далёком от специального. В интерпретации внетекстовой информации возможностей оказывается больше. Так, очень многие студенты были знакомы с творчеством Киплинга, т. е. были вооружены серьёзными аргументами, которые должны были бы им подсказать, что великий певец британской империи едва ли мог симпатизировать «неразумным племенам», которые сопротивляются великому Риму. Однако студенты пренебрегли таким сценарием, пойдя в толковании художественного замысла по линии наименьшего сопротивления, определяемой стереотипом. В нашем случае стереотип велит в конфликте сильного со слабым принимать слабую сторону. В пользу такого толкования говорят и некоторые сигналы внутритекстовой информации. Приводим текст. A Pict Song (by Rudyard Kipling) Rome never looks where she treads Always her heavy hooves fall On our stomachs, our hearts, or our heads; And Rome never heeds when we bawl. Her sentries pass on - that is all, And we gather behind them in hordes, And plot to reconquer the Wall, With only our tongues for our swords. We are the Little Folk - we! Too little to love or to hate. Leave us alone and you’ll see How we can drag down the State! We are the worm in the wood! We are the rot at the root! We are the taint in the blood! We are the thorn in the foot! Mistletoe killing an oak- Rats gnawing cables in two - Moths making holes in a cloak - How they must love what they do! Yes - and we Little Folk too, We are busy as they - Working our works out of view - Watch, and you’ll see it some day! No indeed! We are not strong, But we know Peoples that are. Yes, and we’ll guide them along To smash and destroy you in war. We shall be slaves just the same? Yes, we have always been slaves. But you – you will die of the shame, And then we shall dance on your graves! Стихотворение написано от лица пиктов - народа, покорённого Римом во время колонизации британских островов. С самого начала ясен характер произведения: это – боевая песня, призывающая к борьбе с завоевателями. С самого начала ясно, что борьба неравная: с одной стороны – «маленький народ», с другой стороны – великий Рим. С самого начала угадывается хорошо знакомый конфликт между добром и злом. В этом конфликте естественным претендентом на роль носителя зла выступает Рим (естественным, потому что он сразу обозначен в качестве агрессора). Столь же естественно гонимые пикты являются лучшим претендентом на роль носителя добра. Природа восприятия такова, что, как не раз блестяще демонстрировала Ирина Владимировна, ожидания реципиента, сформированные под влиянием начальных сигналов сообщения, сплошь и рядом вступают в отношения контраста с последующими сигналами. Такая организация информации наблюдается в самых разных словесных жанрах – не следует такие факты связывать только с художественными текстами. При этом отношения контраста могут быть как следствием ошибки, так и результатом коммуникативной стратегии. Нас интересует последний случай, который является проявлением языковой игры – интереснейшего свойства и, одновременно, универсального закона человеческого общения. Так, начало стихотворения – одна из разновидностей сильной позиции – формирует первичную гипотезу о смысле авторского сообщения. Исходным пунктом этой гипотезы является отрицательно-оценочные коннотации языковых средств, привлекаемых автором для создания образа Рима. Инвектива против угнетателей построена в «песне» весьма своеобразна и организуется многими стилистическими средствами. 1. Стихотворение начинается развёрнутой метафорой, с помощью которой создаётся художественный образ Рима в виде чудовищной лошади, дробящей своими копытами кости людей и не обращающей внимание на их крики: Rome never looks where she treads /Always her heavy hooves fall / On our stomachs, our hearts, or our heads; / And Rome never heeds when we bawl. В ритмически ударную позицию, акцентированную к тому же анафорическим повтором притяжательного местоимения our, попадают части тела, наиболее уязвимые в бою: our stomachs, our hearts, or our heads. Сильная позиция развёрнутой метафоры позволяет ей играть ключевую роль в формировании читательских ожиданий в отношении художественного замысла. 2. В этой строфе говорится и о храбрости угнетённых, которые готовы отвоёвывать «вал» (речь идёт об Адриновой крепостной стене, препятствовавшей кочевникам грабить цивилизованную часть Британии) и идти в бой даже без оружия: With only our tongues for our swords (это гипербола – оружие у пиктов всё-таки было). Храбрость пиктов хорошо укладывается в положительную часть этической дихотомии «жестокие завоеватели – непокорные пикты» и в силу этого обстоятельства является имплицитной отрицательной оценкой Рима. 3. Вторая строфа начинается с антитезы, в первой части которой утверждается, что пикты – слишком маленький народ, чтобы ему было позволено любить или ненавидеть (это гипербола, так как проявление чувств невозможно контролировать у самого маленького народа самым суровым угнетателям). Вторая часть антитезы строится на обманутом ожидании: оказывается «маленький народ» собирается ни много ни мало разрушить Рим! Во второй части антитезы образ строится с помощью стёршейся метафоры drag down, букв. – стащить. Дихотомия drag down – the State представляет конфликт совершенно по-другому, чем дихотомия «жестокие завоеватели – непокорные пикты». Здесь конфликт уже выражается отношениями между теми, кто представляет the State (обратите внимание на уважительное обозначение государства – через большую букву), и теми, кто пытается совершить по отношению к нему разрушительное действие. Эта вторая антитеза получает совсем другое развитие, чем то, которое обещано первой антитезой. 4. Вторая антитеза развивается в семикратном повторе семантической структуры «нечто маленькое уничтожает нечто большое», причём «нечто маленькое» отождествляется с пиктами через четырёхкратную анафору местоимения we. Семантическая структура «нечто маленькое уничтожает нечто большое» меняет свой морфологический состав, теряя притяжательное местоимение и меняя личную форму глагола на причастие настоящего времени в последних трёх строках, но и в этих строках «нечто маленькое» совершенно ясно ассоциируется с пиктами под влиянием предшествующей анафорической структуры. 5. Восклицательное предложение с модальностью предположения (How they must love what they do!) выражает восторг в отношении всех тех гадостей, по поводу которых человек обычно чертыхается и плюётся. Так мы поступаем обычно, когда в ногу попадает заноза или когда моль испортит одежду. Эмоциональная позиция радующихся пиктов расходится с оценкой, принятой в «нормальном» мире. Такое расхождение оценки актуализирует событийную иронию, которая становится главным средством языковой игры, наблюдающейся в стихотворении. Особенный интерес представляет здесь глагол must, предположительная модальность которого совмещается с модальностью нереализованного желания: пикты завидуют и растению, паразитирующему на могучем дубе и медленно разрушающему его, и болезнетворной инфекции, поражающей кровь, и древесным червям, и крысам (кстати, объекту всеобщей ненависти!) 6. В последующих строках пикты в своей песне продолжают отождествлять свою деятельность с природными функциями вышеупомянутых организмов: We are busy as they - / Working our works out of view - / Watch, and you’ll see it some day! Выделенные единицы актуальны как составные части сложной событийной иронии: прилагательное busy и лексемы working и works употребляются обычно в контексте конструктивной, а не разрушительной работы. С такими же примерно основаниями киллер называет убийство «работой» (тоже случай событийной иронии). В организации данного приёма в нашем случае принимает участие обстоятельство образа действия с узуальными отрицательно-оценочными коннотациями: out of view. Нападение, которое происходит тайно, невидимо для глаза, вызывает у людей особое неприятие. Так, с точки зрения природы никакой разницы между убийством в исполнении волка и убийством в исполнении змеи нет. Но именно змея внушает ужас как механизмом убийства (ядом или удушением), так и способом приближения к ничего не подозревающей жертве – медленным и невидимым: жертва замечает свою убийцу в последний момент, когда шансов спастись у неё уже нет. 7. В последней строфе событийная ирония, дезавуирующая отрицательный образ Рима в первой строфе, доводится до логического конца. Позиция пиктов принимает абсурдный характер в виду того, что «борцы за свободу» готовы во имя победы над Римом оставаться рабами – лишь бы их господином не был ненавистный Рим. Сильная позиция заключительной строки - And then we shall dance on your graves! – содержит восклицательное предложение со стилистически маркированным вспомогательным глаголом shall и семантически далёкими словами dance и graves. Такими средствами создаётся кульминация, рисующая очень несимпатичный портрет дикарей, которым незнакомо чувство уважения к мёртвым. Эмоциональный накал поддерживается риторическим вопросом с местоименным графоном (We shall be slaves just the same?), парными синонимами (To smash and destroy you in war), самоуничижительным компонентом событийной иронии (Yes, we have always been slaves), анадиплосисом (But you – you will die of the shame). 8. Очень важную функцию в актуализации центральной дихотомии «Рим – пикты» выполняют местоимения. Общее их число – 33: первая строфа – 9, вторая – 9, третья – 6, четвёртая – 9 (удивительная цифровая гармония). Из них с пиктами соотносятся 23 местоимения первого лица множественного числа (we – 17, our – 5, us – 1). Рим обозначают 10 местоимений второго лица и третьего лица (единственного и множественного числа): she – 1, her – 2, you – 4, they – 2, your – 1. Диверсификация местоименной референции по отношению к Риму способствует эмоциональному напряжению, которое особенно прорывается в апострофе (прямому обращению к Риму). В заключение отметим следующее. Языковая игра – сложнейший вид коммуникации, ключ к которому предлагает стилистика декодирования. Предложенный анализ демонстрирует стилистику восприятия в действии. Заняв позицию читателя, мы сознательно пренебрегли всеми источниками получения информации о «Песне пиктов», кроме самой песни. Это не значит, что другие источники плохие. Напротив, они полезны. В нашем случае достаточно кое-что знать о мировоззрении железного Редиарда, чтобы понять, чья правда в конфликте римлян и пиктов окажется ближе поэту, а также кто здесь несёт «бремя белых», а кто ведёт себя подобно «неразумным дикарям». Сильная позиция – достояние текста, но в образовании первичных впечатлений участвует и затекстовый фактор: стереотип «правильной» картины мира. Выясняется, что этот стереотип оказывает столь сильное влияние на вероятностное прогнозирование, что даже подготовленный читатель может оказаться неготовым к правильному восприятию последующих сигналов. «Песня пиктов» - гимн римской империи (и британской тоже!), несмотря на то, что на поверхностном уровне стихотворение является инвективой по отношению к римлянам, завоевателям и угнетателям. Языковая игра принимает здесь характер дезавуирования информационных сигналов сильной позиции, содержащей инвективу против Рима. Техникой дезавуирования инвективы является событийная ирония: отрицательный образ Рима оказывается совсем не таким страшным на фоне злобствующих карликов, готовых совершить любое преступление во имя достижения главной цели: уничтожить ненавистный Рим. Импликация такой коммуникативной игры предельно однозначна: империя несовершенна, но что будет с цивилизацией, в которой правят злобные карлики, движимые только разрушительными желаниями? Величие поэзии Киплинга в целом и «песни пиктов» в частности состоит в том, что лозунг «Империя превыше всего!» остаётся актуальным и сегодня. Посрамлёнными оказались те, которые под влиянием конъюнктуры решили, что поэзия Киплинга – вчерашний день и проигнорировали похороны поэта в 1938 году. Империя англосаксов – пусть и в другом юридическом обрамлении – жива и сильна, как никогда. В связи с реалиями Украины возникают и другие ассоциации. Русофобствующие сторонники так называемой «незалежности» - это карлики и сепаратисты, посягающие на великое славянское единство. Карликам следует помнить, что от пиктов ничего не осталось, а Рим будет жить вечно. Выводы 1. Научные связи Украины и России нужно восстанавливать. Неотложным делом является уничтожение всех препятствий, созданных узколобыми «свидомитами», для свободного передвижения научных кадров по территории бывшего СССР. Если у политиков не хватает ума, воли и чести для воссоздания великой державы, то нужно, хотя бы, восстановить культурное и экономическое единство. Все вопросы у нас пытаются решать в контексте пользы для «независимости» Украины. Это – абстракция, которая попахивает пещерным фанатизмом, а не современными либеральными ценностями Европы, куда мы как будто искренне стремимся. Вопрос нужно ставить по-другому: что полезно гражданину Украины? А гражданину Украины полезно, чтобы наши ребята учились и защищали диссертации в России, а россияне точно так же пополняли ряды нашего студенчества и научных школ. 2. Препятствием эффективному научному обмену служит так называемая нострификация, которая является питательной средой коррупции и разрушает нормальное научное сотрудничество, поощряя лубочный «патриотизм» в науке, а на деле предлагая всем учёным плясать под дудку чиновников и политиканов. 3. Другим препятствием является промедление с неизбежным приданием русскому языку – главному языку межнационального общения, экономического и культурного обмена республик СНГ – статуса государственного языка Украины. Литература 1. Арнольд, И.В. Стилистика современного английского языка. – Л.: Просвещение, 1981. – 295 с. 2. Балли, Шарль. Французская стилистика (перевод с французского К. А. Долинина). – М.: Иностранная литература, 1961. – 395 с. 3. Бельчиков Ю. А. Стилистика и культура речи. 2-е изд., испр. И доп. – М.: Изд-во УРАО, 2002. – 160 с. 4. Дубенко О. Ю. Порівняльна стилістика англійської та української мов. Посібник для студентів та викладачів вищих навчальних закладів. – Вінниця: Нова Книга, 2005. - 224 с. 5. Кухаренко В.А. Практикум по интерпретации текста. – М.: Просвещение, 1987. – 176с. 6. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. – Л.: Просвещение, 1979. – 327с. 7. Масленникова, А. А. Лингвистическая интерпретация скрытых смыслов. – СПб: СПб гос. ун-т, 1999. – 264 с. 8. Мороховский , А. Н., Воробьёва, О. П., Лихошерст, Н. И., Тимошенко, З. В. Стилистика английского языка. – Киев: Вища школа, 1984. – 248 с. 9. Приходько А. И. Семантика и прагматика оценки в современном английском языке. – Запорожье: ЗГУ, 2004. – 321 с. 10. Фирсова Н. М. Грамматическая стилистика современного испанского языка. Имя существительное. Глагол: Учеб пособие. – М.: Изд-во РУДН, 2002. – 352 с. 11. Фоменко О. Г. Філологічний аналіз художнього тексту: Навч. Посібник. 2-ге вид., допов. і перероб. – Запоріжжя: ЗДУ, 2002. - 214 с. – англ. 12. Carter, Ronald. Language and Literature: An Introductory Reader in Stylistics. – London: George Allen and Unwin, 1982. – 256p. 13. Leech, Geoffrey N. and Short, Michael H. Style in fiction. – London and New York: Longman, 1985. – 402 p. 14. Vinay, Jean-Paul and Darbelnet, Jean. Comparative Stylistics of French and English: A Methodology for Translation; translated and edited by Juan C. Sager, M.-J. Hamel. – Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1995. - 358 p.
Категория: Поэзия | Добавил: Voats
Просмотров: 838 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar