Пятница, 29.03.2024, 01:08
Главная Регистрация RSS
Приветствую Вас, Гость
Мини-чат
200
English at Work


Вход на сайт
Поиск
Tegs
At University
Статистика
Главная » Файлы » Единицы перевода и трансформации » перевод модальных отношений

Неология и модальность
23.06.2011, 18:05
Неология и модальность. Словарный состав любого языка несёт отпечаток времени. Неология формирует специфику языковой картины мира каждого поколения. В этом смысле исследования в области неологии можно сравнить с работой эксперта, устанавливающего неповторимый отпечаток пальца. Для понимания влияния, которое неологизмы оказывают на модальность высказывания, важным представляется следующее рассуждение Джорджа Стейнера: «Language – and this is one of the crucial propositions in certain schools of modern semantics – is the most salient model of Heraclitean flux. It alters at every moment in perceived time. The sum of linguistic events is not only increased but qualified by each new event. If they occur in temporal sequence, no statements are perfectly identical. …there are instances of arrested or sharply diminished mobility: certain sacred and magical tongues can be preserved in a condition of artificial stasis. But ordinary language is, literally at every moment, subject to mutation. This takes many forms. New words enter as old words lapse. Grammatical conventions are changed under pressure of idiomatic use or by cultural ordinance. The spectrum of permissible expression as against that which is taboo shifts perpetually. At a deeper level, the relative dimensions and intensities of the spoken and the unspoken alter. This is absolutely central but little understood topic. Different civilizations, different epochs do not necessarily produce the same ‘speech mass’; certain cultures speak less than others; some modes of sensibility prize taciturnity and elision, others reward prolixity and semantic ornamentation» [Steiner, 1998: 18, выделено мной – В. О.]. Обновляются все регистры, одни быстрее, другие медленнее. Газетно-публицистический стиль – это бушующее море неологии. Метонимический айсберг и аллюзивность в этом стиле носят такие масштабы, что, по мнению Фреда Пэррота, они будут значительным препятствием к их пониманию уже следующим поколением носителей английского языка [Parrot, 1999]. Неология проявляется в газетно-публицистическом стиле всех языков, входящих в пятёрку мировых лидеров (английский, французский, русский, испанский немецкий), но особый размах процесс пополнения словаря приобретает в английском – языке глобализации. Английский, как язык глобализации, занимает здесь первое место. Открывая английскую или американскую газету, можно с уверенностью сказать, что обязательно встретишь слово, которое видишь в первый раз. Неоднократно наблюдается ситуация, когда сами носители английского языка затрудняются дать толкование слову или выражению [Виссон, 2010]. Книга Линн Виссон «Слова-хамелеоны» сразу стала бестселлером, потому что автор собрала в книге buzz-words – слова, которые сейчас у всех на слуху. Это тот небольшой процент неологизмов, который из периферийной лексики переходит в очень высокочастотную. Buzz-words – это слова, определяющие характер модальности каждого поколения носителей английского языка. Статус buzz-words эти слова получают в газетно-публицистических жанрах, прежде всего – в жанре новостей. Свой жизненный путь buzz-words начинают с низкочастотного употребления в разговорной речи, второй этап их продвижения к признанию – средства массовой коммуникации, третий – их словарная кодификация, четвёртый – их триумфальное возвращение в разговорную речь в качестве высокочастотных единиц. Один из примеров buzz-words, которые приводит Линн Виссон – multitasking (привычка и способность современного человека одновременно делать несколько дел). В словарях ABBY Lingvo x3 эта единица ещё отсутствует, но Wikipedia уже зарегистрировала три значения в этом неологизме: 1. Computer multitasking - the apparent simultaneous performance of two or more tasks by a computer's central processing unit. 2. Media multitasking could involve using a computer, mp3, or any other form of media in conjunction with one another. 3. Human multitasking - the ability of a person to perform more than one task at the same time. В отличие от остальных неологизмов, с buzz-words приходится считаться. Хотя многие из них очень быстро исчезают, переводчик должен рассматривать их как очень востребованный класс единиц, который требует решения «на автопилоте» (т. е. готовых соответствий). Термин «неологизм» многозначен. К этому классу относят модные слова, слова-однодневки, периферийные новообразования в терминологии, сленге
и т. д. В связи с этим в области неологии сложилась мифология, которая далека от реального положения дел. Рассмотрим некоторые мифы. 1. Английский язык обновляется новой лексикой такими невиданными темпами, что стал чуть ли неузнаваемым со времён Диккенса. Английский язык без неологизмов – это язык вчерашнего дня. Не знать неологизмы – значит не владеть современным английским. Все эти утверждения – обыкновенная гипербола. Корпус слов, составляющих активную базу коммуникации для носителей английского языка, составляет 3000 слов (обычный корпус в словаре-минимуме), в то время как в пассивном запасе находится примерно 50 000 слов [Stalker, 1989]. Это самая высокочастотная лексика английского языка, его ярко выраженное ядро. Для полноты картины лексикограф вынужден обращаться к изменчивой и неуловимой периферии, границы которой трудно обозримы. Последним словом английской лексикографии является знаменитый Оксфордский словарь 1998 года издания. Этот словарь состоит из 22 томов по 1 тыс. страниц каждый, весит 62,5 кг и включает в себя 616 500 словоформ и 2 412 400 цитат [Корунец, 2001]. Однако самый полный словарь не в состоянии включить всё. Поэтому каждый раз лексикографа ожидает труднейшая проблема: что пропускать в словарь, а что нет. Так, например, совершенно очевидно, что никакой словарь не в состоянии вместить научно-техническую терминологию в полном объёме. Особую восприимчивость к этому положению вещей обнаруживают авторы художественных произведений: они должны строить свой вокабуляр с учётом предпочтений читателя, если хотят, чтобы их читали (проявление «точки зрения» - audience design - коммуникативный проект). Так, Майкл Крайтон в своём бестселлере «Airframe» приводит любопытное наблюдение: автомобиль «Понтиак» имеет 5000 деталей, современный «Боинг» - 1 млн. (Michael Сrighton. Airframe). Это значит, что терминологический словарь «Понтиака» примерно в два раза превышает объём самой высокочастотной лексики англичанина, а терминологический словарь «Боинга» в двадцать раз превышает запас его пассивной лексики! Другими словами, основная часть терминологии представляет собой только потенциальные коммуникативные единицы для рядового носителя языка. Поэтому лексикографы отсеивают их на вполне понятных основаниях, не пропуская в самые полные словари общенародного языка. Cуществует точка зрения, что в начале двадцатого века английский язык обновлялся за год на 1000 слов, а в конце века – на 15 000 – 20 000 [Зацный, 1997: 3]. Есть другие цифры: «Практически каждое десятилетие в английском и русском языках формируется не менее 5-6 тысяч неологизмов, часть из которых составляют слова, заимствованные друг у друга и подвергающиеся переосмыслению, а следовательно, и переозначиванию» [Казакова, 2001:107]. Я не представляю себе, каким образом производились эти подсчёты: ни один, ни другой автор не объясняют это. Прозрачная статистика в этой области, на мой взгляд, должна строиться так, как это делается в следующем утверждении: «…процесс увеличения значительно обгоняет процесс уменьшения: число слов непрерывно возрастает. Если сравнить русский толковый академический словарь 1847 г. с русским толковым словарём под ред. Д. Н. Ушакова, опубликованным в 1934 – 1940 г.г., то, вслед за Ю. С. Сорокиным, мы обнаруживаем во втором «Словаре» свыше десяти тысяч новых слов, которых не было в первом «Словаре»» [Будагов, 1977]. Хотя теоретически общий банк ежегодного прироста слов можно создать с помощью компьютерной выборки, в которой должны регистрироваться новообразования в различных терминологических системах, профессиональных и корпоративных жаргонах, сленге, арго, вульгаризмах и т. д. Я предполагаю, что этот банк выдаст значительно более крупный корпус новообразований, чем цифра, обозначенная Ю. А. Зацным и Т. А. Казаковой. Однако, всё дело в том, что научный смысл приведённая цифра приобретает только тогда, когда единицы, охваченные данной цифрой, вошли в словарно-легитимизированную базу коммуникации. Здесь возникают сомнения. Если допустить, что хотя бы десятая часть этих изменений коснулась основного вокабуляра, то общение между поколениями отцов и детей (а это совсем незначительный временной отрезок с позиций языковой диалектики) стало бы проблематичным. Другими словами, всех носителей английского языка следовало бы ежегодно определять на курсы повышения квалификации, в ходе которых им пришлось бы заучивать тысячи неологизмов «обновлённого» английского. Большая подверженность изменениям лексического уровня языковой системы по сравнению с грамматическим и фонологическим – факт общеизвестный. Однако не следует подвижность, которая наблюдается на периферии, относить к нормативному корпусу слов английского языка. Сопоставляя произведения поэтов и писателей прошлого с произведениями нашего времени, логично предположить, что, например, Шекспир и Марло, не говоря уже о Байроне и Диккенсе, вполне смогли бы объясниться с нынешним носителем английского языка. 2. Язык средств массовой информации - основной «поставщик» неологизмов. Не все словари неологизмов ориентируются только на указанный функциональный стиль, однако во всех он занимает главное место. Джон Эйто в предисловии к своему словарю неологизмов, иллюстрируемых цитатами из более 130 периодических изданий, пишет об этом так «Virtually every medium of human communication has made its contribution – conversation, books, radio and television broadcasts, films – but newspapers and magazines naturally assume a leading role, capturing innovation as they do and enshrining it in print» [Ayto, 1990]. Важное место, занимаемое неологизмами в языке средств массовой информации, объясняется рядом причин. Во-первых, данный стиль обязан по своему назначению оперативно реагировать на все изменения в жизни общества. Во-вторых, любое событие в соответствии с правилами коммуникативной игры в рассматриваемом стиле должно оформляться как новость, чему наилучшим образом отвечают коннотации неологизмов (сравните с аналогичным назначением коннотаций так называемых «драматических» слов газетного заголовка.) В-третьих, неологизмы могут быть результатом поиска более экономных средств выражения (особенно это касается неологизмов-аббревиатур.) Наконец, авторы газетных статей часто используют неологизм как стилистический приём, назначение которого – развлечь читателя и задержать его внимание. Однако, изложение информации в виде «новости» накладывает темпоральные ограничения на повторное использование неологизма в качестве коммуникативной единицы. Например, клише 80-х годов zero option, которое помещено в словаре Джона Эйто в качестве неологизма, едва ли известно сейчас даже носителю английского языка как «нулевой вариант» (одновременный вывод с территории Европы ракет среднего радиуса действия СССР и США). Можно привести и другие примеры. Во время Фолклендского конфликта аргентинцы стали внезапно именоваться на Британских островах как «Argenteens», а их столица – как «Bunoes Arse» [Сonnell, 1999]. Англичане – великодушный народ, давно простили аргентинцам подлое нападение на свои острова и опять называют их нейтральным именем. «Привязанность» неологизмов к жанру «новость» обусловливает возможность не только их стремительного перехода в класс модных словечек (buzz words), но и создаёт условия для реализации прямо противоположного сценария: быстрого выветривания неологизмов из всех регистров массовой коммуникации и переход их в класс историзмов. Тот факт, что во многих случаях оказывается возможным зарегистрировать дату рождения неологизма и даже его авторство, убедительно свидетельствует об ограниченном коммуникативном потенциале неологизма как неассимилированной ещё единицы. Это означает, что в качестве полноправной коммуникативной единицы неологизм будет воспринят языковой системой тогда, когда освободится от обременительного ситуативного истолкования. Для составления словаря неологизмов язык средств массовой информации является наиболее удобным источником иллюстративного материала. Однако этот материал является весьма быстротечным и поэтому чрезвычайно опасным для лексикографа. Наверное, поэтому авторы таких словарей считают необходимым подчеркнуть избирательность своей работы: «Я попытался исключить огромное число временных слов, понятий разового пользования» [Green, 1996: V]. Другими словами, в инвентарь неологизмов нельзя включать все газетные новообразования, так как многие из них являются просто «однодневками», не стоящими лингвистической кодификации, ибо она может придать им несуществующий статус респектабельности. 3. Язык науки и техники – основной источник неологизмов. Недостаток этого утверждения состоит в том, что оно игнорирует стилистические неологизмы, с одной стороны, и характер присутствия неологизма в общенародном языке (частотность), с другой стороны. Имея в виду ограниченный коммуникативный потенциал терминологических неологизмов, Джонатан Грин считает необходимым подчеркнуть: «Я не включил в словарь огромные и бесконечно разрастающиеся запасы технических терминов» [Green, 1996: V]. Джонатан Грин приводит пример неологизма, который является самым длинным словом в английском языке (название фермента, включающего 267 аминокислот, которое состоит из 1913 букв). Однако даже если не принимать во внимание особо сложные единицы, следует помнить, что подавляющее большинство даже традиционных терминов (не говоря уже о неологизмах!) никогда не используется в коммуникации за пределами узкого профессионального круга. Деление неологизмов на терминологические и стилистические является важнейшим отправным моментом исследования неологизмов. Если первые связаны с освоением нового опыта и приобретением новых знаний, в ходе чего происходит заполнение понятийных лакун новыми словами и значениями, то природа вторых объясняется так называемым «семантическим изнашиванием» слов, когда носители языка «устают» от привычных форм выражения и стремятся заменить их новыми [Маслов, 1975]. Отмечены случаи, когда «изнашивания» нет, и стилистический неологизм появляется под воздействием других факторов. Например, когда спикер парламента запретил Уинстону Черчиллю называть своего оппонента лжецом, сэр Уинстон облёк свою инвективу в остроумный эвфемизм, обогативший политический словарь Палаты Общин: «the purveyor of terminological inexactitudes»
(букв.: поставшик терминологических неточностей) [Galperin, 1977: 174]. В основе стилистических неологизмов лежат самые разнообразные явления: метафора, метонимия, эвфемизм, табу, гипербола и многие другие. Общим для всех этих явлений является механизм «обманутого ожидания», под воздействием которого знакомый образ внезапно обнаруживает новые ассоциативные связи [Арнольд, 1982: 69 – 73]. Известный английский учёный Дэвид Кристел, автор многих трудов по стилистике, свою книгу «Language Play» начинает таким афоризмом: «Everyone plays with language or responds to language play» [Crystal, 1998]. Характеризуя «лудические» формы и регистры коммуникации, Дэвид Кристел подчёркивает их многообразие и универсальность, считая, что признание их ключевой роли в литературе отнюдь не означает их ограниченность рамками одного функционального стиля [Crystal, 1999: 19]. Отношение к лудическим неологизмам всегда было неоднозначным. Если стилисты и литературоведы проявляли к ним традиционный интерес, то лексикографы относились к ним с понятной осторожностью и не торопились включать в словари. Исключением, правда, всегда были словари сленга (того слоя лексики, в котором лудическая функция языка и «обманутое ожидание» играют центральную роль). Демократизация языковых норм в английском языке отразилась в новых принципах лексикографического описания, позволивших включить в Оксфордский словарь 1998 года те единицы, которые из пуристических соображений было не принято кодифицировать ранее. Заслуживает внимание тот факт, что, комментируя революционный характер нового Оксфордского словаря 28 августа 1998 года, диктор Би-Би-Си в качестве примера обратился именно к «лудической» лексике: couch potato (лодырь, проводящий у телевизора на диване всё свободное время) , GSH (аббревиатура от Good Sense of Humour – букв. хорошее чувство юмора), lunch box (шутл. мужские гениталии) и т. д. 4. Наблюдения над неологией позволяют делать теоретические выводы о тенденциях развития языка в целом. Наблюдения над отдельным слоем лексики позволяет собрать много интересных фактов, и практический смысл такой работы не вызывает сомнений. Вместе с тем, следует помнить, что внесистемное описание языковых явлений всегда чревато опасностью искажения общей картины. Так, по подсчётам Ю. А. Зацного, за последние два десятилетия число неологизмов-заимствований в английском языке составляет 2,5 % [Зацний, 2001: 43]. Не подвергая сомнению сам процент, я считаю, что осмысление приведённой статистики должно базироваться на системном описании лексики, так как в противном случае можно вступить в противоречие с известными фактами. Так, в нашем случае вопрос должен ставиться так: насколько и каким образом указанные 2,5 % отражают традиционную способность английского языка к ассимиляции иноязычной лексики? Что, она снизилась? Ю. А. Зацный отвечает однозначно «да», что едва ли отвечает действительному положению вещей. Вот, например, как пишет по этому поводу Дэвид Кристел: «Hybridyzation has been a feature of English since Anglo-Saxon times. Any history of English shows that the language has always been something of a "vacuum-cleaner”, sucking in words and expressions from the other languages with which it has come into contact. (This point has always been neglected by countries who complain these days about the extent to which they have been affected by "Anglicization”. English has been "Frenchified” in the past far more than French has recently been "Anglicized”.) But today, with more contact being made with other languages than ever before, the scale of the borrowing is much greater than it has been in the past. A wider range of languages is involved: there are over 350 modern languages listed in the etymology files of the Oxford English Dictionary. And the borrowing is now found in all varieties of English, and not just in the more academic or professional domains» [Crystal, 1999: 14 - выделено мной - В. О.]. Предупреждая лексиколога об опасности построения теоретических концепций на частных фактах, А. И. Смирницкий писал: "Лексиколог подробно останавливается на архаизмах, выискивает различные окаменелости, рассказывает о поразительных сдвигах значения отдельных слов, - но о скромных исконных словах данного языка, издавна выражавших в нём такие простые, но вместе с тем существенные понятия, как «видеть», «делать», «красный», «синий», «огонь», «вода», «дерево» и т. п., лексиколог обычно говорит очень немного (если вообще говорит что-нибудь), и то лишь мимоходом. И это понятно: подобные слова большею частью малопригодны или вовсе непригодны как примеры описываемых явлений. А, между тем, разумеется, если такие наиболее широко распространённые и часто употребительные слова оставлять без особого внимания, то нечего думать о действительной характеристике данной лексики, о выявлении её существенных особенностей» [Смирницкий, 1956: 6-7, подчёркнуто мной – В. О.]. Забвение таких важных истин приводит к поверхностным суждениям и выводам, не имеющим ничего общего с объективной картиной. 5. Отбор неологизмов не нуждается в специальном обозначении критериев: нет слова в общем словаре, значит оно неологизм. Как уже было упомянуто, исследователи неологизмов, включая новообразование в словарь, тем самым обещают ему долгую жизнь. Рискованность таких прогнозов очевидна даже носителям языка. Например, в предисловии к своему словарю Джон Эйто считает необходимым выразить благодарность тем людям, которые, по существу, играли для исследователя роль информантов и сделать важное признание относительно сомнительного будущего собранных единиц. Опора на интуицию носителей языка – важнейший инструмент отбора неологизмов, потому что действует в качестве последней и решающей инстанции (практика – критерий истины!) На основании каких других критериев можно говорить о будущем неологизма? На этот вопрос можно ответить только одним способом: определив точно, по каким признакам происходит отбор интересующих нас единиц. Отсутствие слова в словаре часто является едва ли не единственным импульсом для отнесения его к неологизмам. Однако, спешить с выводами не следует, так как существуют многочисленные «однодневки», значения которых легко определить по внутренней форме слова. Немотивированные неологизмы существуют, как правило, только вместе со своим толкованием, представляя собой, по существу, не слово, а неотъемлемую часть текста [Казкенова, 1999: 428]. Это касается как терминологических, так и стилистических неологизмов [Киселёва, 1974]. Именно в таком виде – вместе со своим толкованием – неологизмы являются, на первый взгляд, законной добычей лингвиста. Однако, следует помнить, что неделимость неологизма и его толкования делает эту единицу очень громоздкой для коммуникации. До тех пор, пока неологизм в течение хотя бы некоторого времени не станет употребляться в качестве автосемантической единицы, говорить о его дальнейшей судьбе едва ли возможно и включать в словарь в качестве новой единицы – преждевременно. 6. Приток новых слов в английский язык – это обогащение его словарного состава. Это утверждение имеет такое же право на существование, как и противоположное ему: приток новых слов есть засорение словарного состава языка. Вот как характеризует словесный мусор В. С. Виноградов, который посвятил неологизму отдельный раздел: «Другое дело кратковременная фоновая информация, которая нередко представляет собой суррогат, шлак культуры, является «словесной разменной монетой времени, которая быстро входит в употребление, но так же быстро забывается и именно поэтому не находит отражения в словарях»
(Г. В. Павлов). Речь идёт о модных словечках, выражениях, присказках, коллоквизмах, названиях популярных кафе, ресторанов, именах и прозвищах кумиров на час, недолгих эвфемизмах и т. п. Кратковременная фоновая информация: Рюмочная (забегаловка, где подавали рюмку водки с бутербродом), «Хопёр», «Чара» (банки, работавшие на принципах финансовых пирамид), Лёня Голубков (персонаж телевизионной рекламы), «Солнцедар» (плохое креплёное вино), коленвал, табуретовка (сорта плохой водки), «Алло, мы ищем таланты!» (присказка от названия некогда популярной телепередачи)» [Виноградов, 2001: 43]. Крайние позиции оценки роли неологизмов, представляя собой точки зрения лингвиста-новатора и лингвиста-консерватора, сами по себе являются лишь частично справедливыми, так как обе содержат в себе преувеличение: истина находится где-то посередине. Одно можно утверждать совершенно точно. Для изучающих английский язык неологизмы – это минное поле, на которое отваживаются ступать только люди, обладающие тонкой интуицией и высокой лингвистической культурой. Однако, и они не застрахованы от ошибок. Начинающим же англистам, занимающимся накоплением личного словарного фонда, следует исповедовать принцип Шерлока Холмса: «I consider that a man’s brain is originally like a little empty attic, and you have to stock it with such furniture as you choose. A fool takes in all the lumber of every sort that he comes across, so that the knowledge which might be useful to him gets crowded out, or at best is jumbled up with a lot of other things, so that he has a difficulty in laying his hands upon it. Now the skilful workman is vary careful indeed as to what he takes into his brain-attic. He will have nothing but the tools which may help him in doing his work, but of these he has a large assortment, and all in the most perfect order. It is a mistake to think that that little room has elastic walls and can distend to any extent. Depend upon it there comes a time when for every addition of knowledge you forget something that you knew before. It is of the highest importance, therefore, not to have useless facts elbowing the useful ones» (Conan Doyle. A Study in Scarlet). Это значит, что студентам инъяза, например, надо заниматься изучением тех единиц, которые входят в основной состав лексики, а значит, обладают автосемантичностью, высокой частотностью употребления, регулярными соответствиями в языке перевода и функционально-стилистической универсальностью (всем тем, чем не обладают неологизмы). Вот как эта простая методическая рекомендация выглядит в таком лексикографическом чуде, как «Activator»: «…the dictionary is concerned with the core of the (English) language, the more frequent words and phrases… an important benefit of the Activator is to guide students away from such words (of low frequency – В. О.)» [Activator, 1997: F9 – подчёркнуто мной – В. О.]. Мысль о необходимости «увести» студента подальше от низкочастотной лексики встречается в разном словесном оформлении, но с удивительным постоянством. Ограничимся парой цитат: «… активные знания лексики по специальным темам не стоит приобретать заранее, тем более что это задача неосуществимая» [Алексеева, 2000: 108]. «… важнее всего – бытовой слой лексики. Постоянно вылавливайте и учите эквиваленты выражений вроде «Я с вами свяжусь», «Держите меня в курсе», «Передайте на два билетика», «Кто последний?» и им подобные – в этом слое русский (советский) способ выражения мыслей сильнее всего расходится с иностранным (например, английским) » [Мирам, 2001: 330]. Лексический цикл, разработанный для студентов переводческих отделений известным переводчиком и преподавателем Монтерейского института переводчиков (США) Андреем Фалалеевым, создан по принципу частотности употребления соответствующих единиц [Алексеева, 2001: 83]. 7. Неологизм всегда представляет собой проблемный класс единиц перевода. Существует прямо противоположное мнение: «В сфере перевода при воссоздании неологизмов обычно не возникает особых проблем. Они переводятся по общим правилам: либо с помощью эквивалентного неологизма, имеющегося в языке перевода (сходные процессы научно-технического роста, присущие развитым странам, и быстрое распространение научных, технических, бытовых и культурных новшеств приводит к почти одновременному возникновению многих равнозначных неологизмов в различных языках), либо транскрибируются или переводятся описательно» [Виноградов, 2001: 121]. Переводческая классика подтверждает идею абсолютной переводимости примерами перевода неологизмов: «All cognitive experience and its classification is conveyable in any existing language. Whenever there is deficiency, terminology may be qualified and amplified by loanwords or loan-translations, neologisms or semantic shifts, and finally, by circumlocutions. Thus in the newborn literary language of the Northeast Siberian Chukchees, "screw" is rendered as "rotating nail," "steel" as "hard iron," "tin" as "thin iron," "chalk" as "writing soap," "watch" as "hammering heart." Even seemingly contradictory circumlocu­tions, like "electrical horsecar" (Электрическая конка), the first Russian name of the horseless street car, or "flying steamship" (jena paragot), the Koryak term for the airplane, simply designate the electrical analogue of the horse-car and the flying analogue of the steamer and do not impede communication, just as there is no se­mantic "noise" and disturbance in the double oxymoron—"cold beef-and-pork hot dog"» [Jakobson, 1992]. Вместе с тем, перевод нового слова, не зарегистрированного словарём, всегда предполагает творческий поиск. Если переводимо всё, то по какой логике составители словарей-неологизмов избегают перевод? Отсутствие перевода следует рассматривать как неуверенность в том, что слово обретёт статус неологизма. Это тот самый случай, когда теория и практика переводоведения, с одной стороны, и теория и практика неологической лексикографии вступают в отношения противоречия. Выводы. 1. Неологизмы – важнейший класс слов для определения специфики общения того или иного поколения (модальности единичного). 2. «Непереводимость» неологизмов (отсутствие словарного перевода) следует считать принципиальным основанием нецелесообразности включения этого класса единиц в методический материал инъязов. Неологизмы – это сфера узкоспециального интереса. 3. Главной проблемой словарной регистрации неологизмов остаётся создание объективной методики их отбора, позволяющей отсеивать неологизмы от куда более многочисленных «однодневок». Такая методика ещё не разработана. Интуиция носителя языка и постоянное общение с другими носителями в самых разнообразных регистрах коммуникации – вот что на сегодняшний день является самой апробированной базой исследователя неологизмов. Однако, даже на этой базе авторы словарей не исключают кратковременности существования некоторой части слов, помещённых ими в качестве неологизмов в свои труды. 4. Схема перехода неологизма в общенародный язык предполагает три этапа: а) этап его функционирования в качестве зависимой единицы сложного коммуникативного целого (понятие + его дефиниция); б) этап функционирования его в качестве модного словечка (buzz word); 3) этап легализации (использование его в качестве автосемантической единицы). 5. Принципиальным условием перехода неологизма от первого этапа ко второму является использование рассматриваемой единицы в качестве понятия, сопровождаемого дефиницией, в регистре «новостей» средств массовой коммуникации. Именно этот регистр языковой системы является пробным камнем коммуникативного развития неологизма. Законной добычей лингвиста рассматриваемое явление становится тогда, когда начинает использоваться в качестве автосемантической единицы (как и другие слова) и обретает регулярное переводческое соответствие в других языках. 6. Роль неологизмов в словарном составе чрезмерно преувеличивается. Неологизмы относятся к низкочастотной периферийной лексике, большая часть которой никогда не войдёт в основной словарный фонд. По характеру своей деятельности собиратель неологизмов – wordaholic. В этом причина его чрезмерного оптимизма по поводу дальнейшей судьбы рассматриваемых слов. По этой же причине он вряд ли может согласиться, что неологизмы никогда не делают погоды в языке. Вместе с тем, сколь бы увлекательным ни казалось это занятие, следует признать очевидное: наблюдения над этим слоем лексики даже в условиях самого строгого её отбора не позволяет судить о состоянии языка в целом вне системного анализа основного словарного состава.
Категория: перевод модальных отношений | Добавил: Voats
Просмотров: 1608 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
avatar